из немецких тел, я первым делом кинулся к двери, приложив ухо. Тихо. Неужели получилось? Точно, тихо, даже половица не скрипнет. Аккуратный гефрайтер прикрыл за собой дверь, но неплотно. Не стал захлопывать. Что позволило мне её приоткрыть и заглянуть в образовавшуюся щель.

Аппендикс закутка, где располагался кабинет, был пуст. Дальше коридор не просматривался. Плотно прикрыв створку, я вернулся к недобиткам.

Гефрайтер тихо постанывал. Гауптман лежал молча, странно подвернув правую руку. Ох, не нравится это мне. Я кинулся к офицеру, прощупал пульс на запястье, затем на сонной артерии, оттянул веко.

Сука! Ах, ты ж зараза… Как так-то? Досадно. Я же старался бить осторожно! Сказался небольшой опыт в схватках в режиме рапида. Видимо, угроза возможного шума со стороны гауптмана сбила меня с осторожного настроя и удар в теменную область оказался сильнее, чем мне бы хотелось. Гауптман был мёртв бесповоротно. И теперь единственная надежда на этого водилу. Первым делом стоило его обездвижить.

Краткий осмотр, кроме лёгкой контузии, никаких повреждений не выявил. Верзилу в каске и гауптмана я затащил за рабочий стол, стараясь не шуметь и предварительно избавив трупы от оружия. Пистолет-пулемёт с запасными магазинами и люгер охранника, вальтер гауптмана и штык-нож гефрайтера составили мой небольшой трофейный арсенал.

Связывая гефрайтера и приспосабливая кляп так, чтобы он не задохнулся, я попутно обдумал дальнейшие варианты действия. Внезапность и наглость вполне могут сослужить мне неплохую службу. Убрать охранника у допросной комнаты я решил, используя маскарад.

Коридор освещён всего двумя лампами: одна висит у поворота к кабинету гауптмана, вторая и вовсе у спуска на второй этаж. Кстати, вот и повод мне переодеться. Напяливать на себя офицерский мундир — киношный шаблон. При алярме сразу стану заметной мишенью. Тем более, что Кригер при жизни был на полторы головы выше меня. А вот обувь носил на пару размеров меньше, чем у меня. Так что, нет, не получится из меня гауптмана.

А вот мундирчик гефрайтера будет очень даже впору. Везёт мне в миссиях на ефрейторов, блин! И сапоги всего на размер больше. Следующие полчаса занял нелёгкий процесс переодевания. В процессе возникла ещё одна идея, как мне лучше замаскироваться. Гефрайтер был благополучно облачён в моё рваньё, я же щеголял в довольно добротном мундире.

Я ещё раз оглядел водителя, руки и щиколотки которого были связаны. Сунул вальтер себе в карман штанов, люгер же определил в кобуру, повесил пистолет-пулемёт на левое плечо, не забыл и о штык-ноже — мне ещё свою группу вооружать, не с дубинками же нам побег совершать. Подумал и надел каску, затянув подбородочный ремень. Так меня точно в первые минуты охраннику не вычислить.

Для пущей достоверности перемазал кровью, натёкшей изо рта убитого автоматчика, часть лица и ворот гимнастёрки гефрайтера. Вот теперь совсем другая картина! Взвалил тихо застонавшего шофёра на правое плечо. Уже не таясь отворил дверь, не забыв закрыть её ключом, найденным в кармане гауптмана и громко скомандовал, стараясь подражать манере Кригера:

— Оттащите эту падаль к Гюнтеру, рядовой! Шнеллер!

Глава 22

Вжик-вжик-вжик —

Уноси готовенького!

Вжик-вжик-вжик —

Кто на новенького?

«Песня о шпаге». слова: Ю. Энтина.

Шагая по коридору, стал непроизвольно считать шаги.

Хвала немецкой экономии: света электрических лампочек в коридоре едва хватало, чтоб только не промахнуться мимо нужной двери. Человека же, находящегося на противоположной стороне коридора можно было различить лишь по форме одежды и общим признакам: росту, фигуре.

На что и был мой основной расчёт. Свесившийся с моего плеча гефрайтер в поношенной советской форме выступал в роли дополнительного отвлекающего фактора, лицо же скрывала низко надвинутая каска.

— Курт, и охота тебе таскать эту русскую падаль?! — охранник у дверей допросной комнаты, завидев меня, даже не переместил на грудь свой пистолет-пулемёт, так и оставшийся висеть на ремне.

— Йа, йа… — отделался я нейтральным согласием, изображая голосом напряжение.

— Брось его, дружище… — посочувствовавший сослуживцу охранник так и не успел закончить фразу, когда я уже достиг дистанции броска. В состоянии нервного напряжения с фантазией у меня становится туговато, поэтому этот охранник умер так же, как и первый: с перебитой трахеей и сломанной шеей. Сложность состояла лишь в том, что пока длилась короткая агония немца, мне пришлось прижимать его к стене, навалившись всем телом, при этом стараясь не уронить и гефрайтера, всё ещё пребывающего без сознания.

И вот, наконец, автоматчик испустил последний вздох. Из-за гула крови в ушах было трудно оценить, насколько громко я нашумел перед дверью в допросную, поэтому, аккуратно отступив в сторону, позволил трупу охранника сползти по стене вниз. Опустил рядом тихо застонавшего гефрайтера.

Н-да, картинка мутной акварелью: стоит охраннику с первого этажа заинтересоваться шумом наверху и…не будем о грустном. Всё-таки устав караульной службы запрещает покидать пост без особого на то основания. Вот и понадеемся на дисциплинированность охраны. Да и мало ли кто там шумит на втором этаже? Всё-таки здесь допросная камера, а не библиотека.

Уф! Я снял каску, осторожно вытирая проступивший на лбу пот, надел пилотку, прислушиваясь к ночным звукам в здании. Пришлось снять разгрузочные ремни портупеи, оставив только ремень со штык-ножом. В помещении допросной, как мне помнится, оперативного простора в дефиците. Не хватает ещё на моей скорости передвижения зацепиться за мебель и потерять манёвренность.

Я приложил ухо к двери: глухие едва различимые отголоски разговора, скрип то ли стула, то ли половиц, какой-то металлический лязг. Так, вроде, всё спокойно. Удача всё ещё на моей стороне. Ну и не будем её разочаровывать.

На несколько кратких мгновений прикрыл глаза и воссоздал по памяти обстановку допросной. Справа при входе — цепь с блоком и верёвкой, на которую меня подвешивали. Скорее всего, на ней сейчас висит допрашиваемый. И рядом, по логике вещей, должен находиться Гюнтер. Дальше — младший офицер отдела «3А» ведущий допрос. Как там его? Ага. Шольц! И он должен сидеть за столом. Ведь протокол моего допроса он заполнял лично.

Так, значит, там минимум три человека. Вернее, два объекта-цели и один условно-дружественный объект. И начать следует с Гюнтера. Тем более, что у меня к нему должок. Кстати, он самый здоровый и, подозреваю, с более высокой реакцией. А Шольц, если чего и успеет, то максимум полапать свою кобуру. Переть безоружным при таком раскладе — резко снижать свои шансы. Взяв в обе руки по штык-ножу, я на мгновение замер перед дверью. Ну что, не подведите