— Адрес?! — воскликнул Джулиан нетерпеливо.

— Он кое-что для нас разработал. Возьмёшь у него материалы. Разочек поработаешь курьером. Только возвращайся не поздно. Сегодня у нас важное дело: наш человек заступает на работу в столовую, чтобы выдавать еду без препарата. Мало ли как повернётся? Постарайся прийти к пяти.

— Годится! Спасибо, Поль! — говорит он звонко, готовый немедленно нестись — скорее вырваться из тупика!

— Тише, — одёрнул его Поль и сказал холодным тоном, едва слышно: — Иди, поешь, прими ванну. Через час жду. Надо бумаги подготовить.

Не выдержал, примчался через сорок минут. Настроение было превосходное, буквально ворвался в цех.

— Запретили, — едва слышно сказал Поль. — Не подписали приказа. Обычно формальность, а тут… Курьером пойдёшь, но к кому, не знаю. Чувствую, ловушка! А я — своими руками… Может, возьмёшь бюллетень? Иди в поликлинику, у меня там свой врач. По-моему, самый разумный выход.

Но Джулиан и помыслить не мог — ещё день страха! Как бы правильно ни дышал, но едкие фразы о рабочем месте, послушании, важности применения препарата всё-таки оседали в мозгу и повторялись беспрерывно. Он пойдёт в город обязательно, что бы ни ожидало его там! Словно сила какая толкала его.

— Будь осторожен! — попросил Поль. — Помни, идёшь не к другу, к врагу. Не по себе мне. И что скажу Апостолу?!

Снова Джулиан идёт по городу. И снова его сопровождают люди. Сегодня они молчаливы и угрюмы.

Последний день. Этот день — его. Кто запретит ему в этот день повести себя так, как он считает нужным? У идущего на казнь исполняется последнее желание? Он хочет поговорить с людьми. Просто поговорить.

Улица сегодня ещё мрачнее и холоднее, чем обычно. Здесь не метёт метель, как на террасе, но камень есть камень: не обогреваемый солнцем, источает холод. Как люди могут жить без солнца? Он повернулся к ним. Парень его лет. Мужчина, чем-то напоминающий Роберто. Девушка. Старушка. Глаза в глаза.

— Расскажи о себе, — к парню. — Расскажи о себе, — к старушке, одетой в чёрное, с волосами, ослепительно белыми на этом чёрном фоне, рассыпанными вокруг измученного лица. — Расскажи о себе, — к девушке.

И не через Конкордию, не через Марику, прямо от человека к нему — судьба. Парня загнали в детприёмник, он убежал оттуда. Мужчина пришёл в город за едой, еды купить не смог, а дома — дети и больная жена. У старушки сыновья погибли на войне, внуков Бог не дал, Бог дал скитания.

— Рассказывай! — к женщине в мужской одежде, явно с чужого плеча. — Рассказывай! — к ребёнку, смотрящему на него прозрачным взглядом. Глаза в глаза.

У женщины убили мужа, она носит его вещи, чтобы «всегда быть вместе с ним»! Мальчик потерял маму, несколько дней ничего не ел. Услышав это, женщина вытащила из кармана пиджака сухарь, протянула мальчику и жадно, как-то неистово, обняла его за плечи. Видно было: никуда никогда она теперь его от себя не отпустит.

А если бы он родился этой женщиной, этим ребёнком? Он сейчас — парень-сирота из детприёмника, и старушка, и этот изработанный, покалеченный человек.

— Почитай нам, — просит этот человек.

— Почитай нам, — просит старушка.

— Не могу, — говорит он. — Я погублю вас.

— И хорошо, — кивает ему старушка.

— Разве мы уже не погублены? Разве мы живём?

Джулиан огляделся, посмотрел в небо. Никого. Он так намучился ожиданием самого худшего, что наступила реакция: жалость к несчастным людям освободила его от себя, от страха за себя. Он готов читать им, и удерживает его лишь страх за них, за их жизни.

— Читай! Не бойся. Что будет, то будет. Кто боится, пусть смывается, — сказал искалеченный мужик.

— Я уже один раз погубил много людей! И до сих пор мучаюсь, — доверчиво сказал парню, которого уже не раз видел!

— Ты что, решил, всех нас тогда убили?! — усмехнулся парень. — Нет же, не думай, мы умные. Мы сразу — на землю, и ют так! — Он брякнулся на спину, раскрыл рот и стеклянными глазами уставился в небо. Вскочил. — Главное, башку не зашибить. Мы все тренируемся так падать.

— А как же ожоги, кровь?! — возразил Джулиан.

— Ну, конечно, бывают жертвы, — вздохнул парень. — А кто сказал, что их и так не бывает? Под машину можно попасть, кирпич на голову упадёт.

— Влад прав. Читай. Один раз живём. Хоть дух перевести.

Джулиан закрыл глаза и заговорил об Учреждении, о кладбище, о голоде, о том, что нельзя больше терпеть. В конце по-мальчишески крикнул:

— Кто украл у нас солнце? Отзовись!

Монстров нет, видно, Визитёр в этот последний день потерял бдительность, но Джулиан попросил людей исчезнуть.

— Я не хочу, чтобы хоть кого-то из вас убили. Запомните: всё, что говорю сегодня, — правда; всё, что скажу завтра, на площади, будет ложь, меня заставят, и я скажу, потому что хочу жить. Есть много хороших людей, им ежесекундно грозит гибель, но они любят вас и за вас борются. Помогите им. Не ходите работать в Учреждение, даже если нечего будет есть, не превращайтесь в роботов, берегите свой мозг. — Проговорил всё это Джулиан скороговоркой и почти бегом кинулся от людей прочь, ещё раз крикнул на прощанье: — Разбегайтесь скорее!

Один он не остался. Несколько смельчаков, и Влад с ними, двинулись за ним. Они-то и подвели его к нужному кварталу, новому комплексу домов — к экспериментальному, как ему объяснили. «Тут, — сказали ему, — живут небожители».

Нужный дом увиделся издалека. Подсвечен голубым светом, окна ярко освещёны, как верхний этаж Учреждения.

Жжёт холодок отчаянной решимости: он справится с любой опасностью! Возбуждённый, готовый биться за людей, доверившихся ему, вошёл в здание. Швейцар насмешливо взглянул на него. Джулиан догадался: к такому дому никто пешком не подходит, и в своём поношенном деревенском пальто он смешон. Но он пришёл сюда по делу и уверенно двинулся к лифту. У нужной квартиры постоял. Пригладил волосы, потёр рукавом пятно на пальто. Сейчас откроет ему надутый хмырь, уж посмеётся над нелепым курьером!

«Ну и чёрт с ним! — заранее освободился Джулиан от чувства униженности и нажал кнопку звонка. — Моё дело взять материалы и доставить их начальству».

Дверь широко распахнулась. Джулиан зажмурился. Солнечный свет. Словно целое солнце живёт лишь для одной этой передней! Пока смог видеть, прошло какое-то время.

— Наконец-то, — женский голос. — Никак не выходило добиться именно вас! Ваш начальник сказал: вы сильно заняты. Пришлось воспользоваться его командировкой и надавить на заместителя. «Кто украл солнце?» — это ведь ваши строчки, да? Вот она я. Я украла солнце.

Джулиан не понимает того, что она говорит. Перед ним Степь. Желудёвые глаза, чуть приподнятые, точно удивлённые брови, детский овал незащищённого лица. Зачем-то расплела косы. Платье под цвет глаз, свободно ниспадает до пола.