– Понял, капитан, – тут же сориентировался в ситуации Денщиков, – вяжем узлы.

– Нет-нет, лично вам эти мои «крошки» откроются. Но командиры уже собрались в кают-компании, и надо бы провести «военный совет накануне Ватерлоо».

– В таком случае нужно определиться с рубежами обороны. Наша кухня с запасом продовольствия должна прибыть, – взглянул он на часы, – теперь уже через час.

– Позиции займете в полутора километрах от батареи, – тут же извлек карту капитан, – во втором, пока что во втором, эшелоне общей обороны Восточного сектора. Сейчас я дам задание по этому поводу своему заместителю, старшему лейтенанту Лиханову, который затем превратится в вашего хоть инструктора, а хоть куратора, как хотите, так и считайте. И мой вам совет: как только зароетесь в землю, все свободное время посвящайте отработке штыкового и рукопашного боя. Здесь это очень даже пригодится.

– Я в курсе, что морских пехотинцев румыны уже называют «черной смертью», «черными комиссарами»… Постараемся их не разочаровывать.

Рослая фигура майора выглядела бы еще внушительнее, если бы к ее костлявости добавить немного веса. Тем не менее человек это был жилистый и, как представлялось Дмитрию, физически крепкий, выносливый. Такой, в самом деле, «разочаровывать» не должен.

32

Определившись с позициями добровольческого отряда, комбат представил Денщикова командному составу гарнизона батарейного комплекса, объявив, что тот будет командовать отрядом заслона, которому поручено заниматься ликвидацией небольших прорывов противника. В случае же фронтального прорыва линии обороны отряд обязан отойти на последний рубеж прикрытия, который занимают сейчас бойцы младшего лейтенанта Кириллова и за которым находятся позиции огневых взводов противотанковой батареи «сорокапяток», минометчиков и зенитных пулеметных спарок.

– Не исключено, что тогда уже нам придется держать круговую оборону. У меня есть договоренность с полковниками Осиповым и Всеволодовым, что последний рубеж ныне существующего Восточного сектора обороны мы создаем по линии обороны береговой батареи, – показал он на висевшей на стене большой карте Одесской области, – упираясь южным крылом этого нового укрепрайона в кромку моря, в двухстах метрах от батарейного причала, а западным – в берег Большого Аджалыка, имея при этом в тылу деревню Новую Дофиновку с ее рыбацким причалом. Судя по всему, на западном берегу Большого Аджалыка такой же укрепрайон будет сформирован с 29-й береговой батареей в тылу.

– Но когда противник подойдет к последнему рубежу обороны, орудия главного калибра окажутся почти бесполезными, – вступил старший лейтенант Лиханов, решив, что самое время воспользоваться предоставленной ему комбатом паузой.

– Что скажешь на это, командир огневиков? – обратился капитан к Куршинову.

– Какое-то время отдельные участки мы сможем простреливать прямой наводкой, хотя, конечно, эффективность огня при этом будет меньшей, разве что под стволы нам будут попадаться танки или столь любимые Антонеску кавалерийские эскадроны королевской гвардии.

– Но другого выхода у нас не будет, – заметил Гродов. – Понятно, что «сорокапятки» тоже станут бить прямой наводкой, – обратился он к старшему лейтенанту Владыке.

– Всенепременно, – по-архиерейски пробасил тот, стараясь соответствовать тайному смыслу своей фамилии. – Тем более что для противотанковых орудий это естественный способ ведения боя.

– Минометчики и расчеты зенитных спарок тоже должны приноравливаться к ситуации. Кстати, на этом, последнем, рубеже в окопы идут все, кто не занят непосредственно у орудий. Все, без исключения. Те из двенадцати бойцов, которые составляют расчет каждого из орудий, но без которых их командиры способны в тот момент обойтись, занимают оборону прямо у огневых позиций, на случай прорыва противника непосредственно к орудиям. Если же устоять не удастся, все уцелевшие в боях отходят сюда, в подземные казармы, чтобы составить их гарнизон и продолжать вести бой на истребление противника. Вопросы по существу ситуации имеются?

– Да какие уж тут вопросы? – ответил за всех Куршинов. – Тут уже все, как в известной флотской песне: «Наверх вы, товарищи, все – по местам, последний парад наступает!..» Еще бы оркестр на палубе построить, чтобы, значиться, с музыкой…

– Добро бы Владыка принялся «отпевать», – возразил комиссар батареи Лукаш. – Но когда в роли душпастыря начинаешь выступать ты, Куршинов…

– Ничего, все правильно. В нашем деле церковном, – густым басом «заступился» за взводного огневиков старший лейтенант, – без дьячка тожеть не обойтись.

Однако Гродов решил, что расхолаживаться пока рано, поэтому тут же продолжил:

– Лейтенант Дробин и старшина Юраш, в вашем распоряжении шесть часов для того, чтобы, привлекая бойцов хозвзвода и всех прочих, подготовить казармы к обороне: каменные завалы, баррикады из подручных средств, мешки с песком у пулеметных точек…

– Словом, по ходу дела прикинем, что к чему… – упростил его задачу старшина.

– И мой особый приказ: отныне юнга Юраш должен оставаться в вашем личном распоряжении, а значит, и под присмотром. Никаких разведывательных заданий он пока получать не будет; считайте, что зачислен в состав подземного гарнизона батарейного комплекса в качестве вестового.

Командир и отец юнги встретились взглядами: они прекрасно поняли друг друга.

– Есть, товарищ капитан, – молвил старшина. – Временно – никаких разведзаданий, поскольку юнга зачислен в состав подземного гарнизона. Так ему и будет сказано.

– Товарищ капитан, разрешите вопрос? – поднялся сидевший чуть в сторонке от всех командир зенитно-пулеметного отделения старший сержант Романчук. – Может быть, есть смысл переместить мои пулеметные спарки в орудийные дворики и вести огонь оттуда, по естественной для всякого пулемета горизонтальной линии, прямой, так сказать, наводкой? Понятно, что речь идет о последнем этапе обороны.

– А что, в этой мысли что-то есть, – потер комбат пальцами подбородок, – подумайте над этим вместе с лейтенантами Дробиным и Куршиновым. Кстати, каковы у нас запасы топлива для электростанции, Дробин?

– Если в обычном режиме работы, то на шестьдесят пять суток. Плюс еще трехсуточный аварийный запас в резервной цистерне. Надо бы пополнить. Штатный наш запас – девяносто суток.

– Пополнить уже вряд ли удастся. Считаю, что при нынешней фронтовой ситуации, а также ситуации с горючим в целом в оборонительном районе это почти нереально. А вот за то, что контролируешь запас, хвалю.

– И все же надо бы командованию поплакаться, – посоветовал Дробин.

– Вы что, зимовать в этом подземелье собираетесь, товарищ самый главный технолейтенант? – въедливо поинтересовался его вечный оппонент Кириллов.

– Даже когда мы все отсюда уйдем, батарею без охраны не оставим, так что ты, младшой, готовься.

Гродов знал, что следить за незлой перепалкой этих двух комвзводов – сплошное наслаждение, во время нее такие перлы словесные возникают, что заслушаешься, однако вынужден был обоих поставить на место.