И все же больница мистера Ридли была единственной, где согласились взять врача без опыта, едва выпустившегося из университета, на полную ставку. Стоило сказать спасибо, хотя бы за это. Да и никакой новой работы Уильям так и не смог найти за эти несколько дней. Он даже не начинал ее искать.

– Ладно. – Вздох вырвался из груди Уильяма, губы поджались, а все черты лица заострились, когда звуки сложились в неприятные для Уильяма слова. – Я согласен.

Всего за несколько секунд на лице мистера Ридли, до этого боязливо сморщенного в ожидании уверенного и бесповоротного отказа Уильяма, удивление сменилось подозрительностью, а затем искренней радостью. Мужчина едва ли не прыгал на месте и, высвободившись из объятий Алана, кинулся жать руку Уильяму с такой силой, что последнему послышался хруст костяшек пальцев. Мистер Ридли тряс руку Уильяма, а вместе с ней и все остальное тело, пока Уильям не прохрипел: «Помогите». Ридли отскочил назад и спешно раскланялся, прижимая к груди шляпу.

– Спасибо вам, мистер Белл! Спасибо вам большое! Господь вас благословит! Господи, спасибо вам, мистер Белл!

Мистер Ридли расшаркивался в благодарностях до самого края тротуара. Его ноги скользили на пожухлых слипшихся в кашицу листьях, и он смешно махал руками, удерживая равновесие. Еще несколько громких «Спасибо!», и мистер Ридли едва не побежал – мешали лишний вес, низкий рост и неуклюжесть. Мистер Ридли пересчитал каждый фонарь на дороге, цепляясь за них то плечом, то рукой.

– Еще чуть-чуть и он будет считать тебя богом, – Алан оглянулся на спешно семенящего подальше от дома Уильяма мистера Ридли и махнул в его сторону тростью. – Как мало нужно людям для открытия портала веры в высшие силы.

– Это было так необходимо? Я удивлён, что у него всего лишь лёгкая гематома, а не переломы всего тела.

– Брось, Уильям. Я же не чудовище, чтобы почто зря калечить людей направо и налево. Ладно. Иногда я бываю резким. Но у меня всегда есть веская причина. Мистер Ридли оказался достаточно сговорчивым, юношей, – Алан проигнорировал прыснувший из Уильяма смешок, – и предпочёл наступить на горло собственной гордости. Да и о его делах с итальянцами я знаю слишком много. Ему просто не выгодно иметь меня своим врагом.

– Смотрю, у тебя хорошее настроение?

– Разумеется, Уилл. Или ты забыл какой сейчас день? Боже, ты выглядишь так, словно спал три дня.

– Я спал три дня.

Выйдя из кабинета Даниэля во второй раз, уже немного выпивший Уильям пришёл к логичному выводу, что оставаться на работе после многозначительных слов мистера Ридли нет никакого смысла. Он быстро собрал вещи, покидав все самое нужное в объёмную кожаную сумку, которую всегда таскал с собой на работу, чтобы ничего случайно не забыть, несколько раз тяжело вздохнул, обведя взглядом кабинет и ушёл. Возможно впервые раньше окончания рабочего дня и без серьёзных задержек.

И он действительно спал три дня. Изредка выбирался из кровати, чтобы сжечь яичницу на сковородке или парочку тостов и снова забирался под одеяло с книгой, забываясь в новом романе ДюМорье.

– Значит, – Алан уверенным движением собственника снимаемого Уильяму жилья оттеснил Уилла в сторону тростью и прошёл внутрь помещения, – у тебя сейчас очень много сил, чтобы высидеть скучный приём у Анхеля.

– Черт.

Это было наиболее безобидным, что вырвалось из Уильяма в следующие несколько минут. Подоспевший за Аланом в гостиную Уилл рухнул на диван и закрыл лицо ладонями, сокрушаясь так, словно он несколько лет проработал подмастерьем сапожника, а все его клиенты были последними ирландцами из рабочего района. Уильям забыл об этом приёме, на который он и Алана внаглую напросились. А теперь идти на него хотелось еще меньше, чем несколько дней назад.

Радио прокашлялось сводкой новостей и щёлкнуло выключателем. Лампочка грустно жужжала вместе со вторившим ей холодильником, и Уильям чувствовал, как вместе с ними дрожат и его нервы. Маккензи терпеливо слушал ругань Уильяма, рассматривая обстановку в доме, словно видел ее в первый раз. Несколько раз он останавливался около фотографий на стене, качал головой и начинал снова ходить кругами вокруг Уильяма. Ждать окончания тирады долго не пришлось, и Уилл, в последний раз выплюнув «Вот дерьмо!», откинулся на спинку дивана.

– Смотрю, ты уже в полной боевой готовности, – Алан скептично покачал головой, кивнув на кучу посуды около раковины и в ней.

– На себя бы посмотрел, – Уилл провёл ладонью по лицу. – Или мистер Маккензи неожиданно начал любить мыть посуду?

– Не скажу, чтобы начал. Я просто нанял себе домработницу, – Алан толкнул одну из водружённых на вершину стопки из тарелок чашек, и та вскриком разлетелась об пол под любопытным взглядом Алана. – Приходит раз в неделю, когда меня нет, убирается. Меня все устраивает. Главное, не пересекаться с ней. Не люблю посторонних людей в своём личном пространстве.

Уильям криво усмехнулся.

– Меня же ты как-то терпишь.

– Ты особый случай, Уилл. – Алан приподнял тростью край ковра и ногой загнал под него осколки. – Ты хотя бы умеешь шутить. К слову, как бы мне ни была приятна твоя компания, мы уже изрядно опаздываем. Не хотелось бы разочаровывать этих испанцев прямо с порога. Не дойдя до него. К тому же, там будет слишком много людей. Придётся бороться за внимание к себе.

– Уверен, у тебя без труда получится это сделать.

– Без труда? – насмешливо вскинул бровь Алан, принявшись снова ходить кругами по гостиной-кухне. – Без труда, мой милый Уилл, можно было снять проститутку в борделе лет сто назад. И то там приходилось изрядно постараться, чтобы доказать свою финансовую состоятельность. Нынешние вышибалы – жалкая копия тех, кто охранял жриц любви в захолустных районах столиц. Все в этом мире достигается трудом. Даже секс.

Алан, несомненно, заметил, как насмешливо-иронично выгнулась бровь Уильяма, как морщинки пролегли на его еще молодом лице и с каким сомнением Уилл смотреть на гостя. Алан просто не мог не заметить этого. И все же Маккензи непостижимым образом проигнорировал летящие в него молнии взгляда Уильяма и, остановившись перед диваном, уставился на Уилла сверху вниз, как мать на нашкодившего ребёнка. И Уильям даже чувствовал себя соответственно. В носу защипало, взгляд потянулся мутной плёнкой близорукости и захотелось тереть глаза до ярких оранжевых кругов.

– Ты закончил свои стенания? – Нога Алана нетерпеливо отбивала ритм. – Или дать тебе еще минут десять, чтобы ты смирился со своей судьбой? Можешь даже разбить пару тарелок, если тебе от этого станет легче. Не придётся мыть посуду.

Уильям насупился, засопел и замотал головой и руками. Протест проигравшего всегда был очарователен. Но не когда этим проигравшим был ты сам. Алан отступил. Но только чтобы тут же бросить в Уильяма очередной камень подколов и усмешек:

– Отлично. В таком случае надевай штаны, зализывай свои волосы гелем и пойдём. Сегодня у нас слишком много дел.

От общества Алана Маккензи Уильяма могла спасти только смерть. Но даже в этом Уилл не был до конца уверен.