— А как же холодильник? — удивленно спросил Егор.

— А вот это мой секрет, — лукаво улыбнувшись, сказал Петрович и, открыв крышку подпола, вытащил оттуда свернутый клубком провод, на конце которого была видна намотка изоляции.

— Когда мы шли сюда, ты наверняка обратил внимание на рядом стоящие столбы линии электропередачи, их провели по тайге лет сорок назад. Так вот, муженек моей сестры был человеком рукастым и соорудил что-то вроде стабилизатора и прицепил проводок от этой линии аккурат к стабилизатору, а от него в избу, поэтому, если убрать изоляцию и подключить провод к розетке, — на нее в подполе указал Петрович, — будет тебе и свет, и холодильник. Только когда будешь свет включать, закрывай ставни, а то он будет виден на много километров, мало ли что…

Егор был удивлен и с восхищением смотрел на Петровича, который показывал ему избушку как нечто свое родное.

Петрович внимательно осмотрел избушку со всех сторон, подсказал, что нужно подправить, и они отправились в обратный путь.

На следующий день с местными рыбаками Егор съездил в Листвянку, где сделал необходимые закупки, и под вечер вернулся в поселок к Петровичу.

Через день они загрузились на лодку и тихим ходом пошли на новое местожительство Егора. По прибытию к скалистому берегу они перенесли мешки с продуктами и другими необходимыми вещами в избушку, Петрович достал длинный сверток и, развернув его, передал Егору ружье с несколькими пачками патронов.

— Без ружья в тайге нельзя, мало ли что, да и здесь зверья всякого и птиц много, так что мяса будет навалом, — сказал он.

Егор не ожидал такого царского подарка и от души поблагодарил Петровича, а заодно попросил его приобрести моторную лодку, благо деньги были, а лодка была необходима в этой таежной заимке. Петрович пообещал разузнать, кто может продать моторку, но для этого нужно было время, и еще сказал, что будет изредка навещать Егора.

На этом они попрощались, Петрович уехал, а Егор начал свою таежную одиссею.

Вначале было немного трудновато привыкать к одиночеству в таких необычных условиях, но постепенно Егор, как таежный Робинзон, втянулся в эту жизнь и с наслаждением слушал щебетание птиц и завывание ветра, раскачивающего огромные елки и сосны. Рядом с избушкой стоял трухлявый пень, и Егор под ним смастерил небольшой тайничок, куда в железной банке положил деньги и документы.

Где-то через месяц появился Петрович и сказал, что он купил у рыбаков небольшую лодку с мотором и пригнал ее на буксире к его берегу. Они пошли к озеру, Петрович отцепил лодку от своей, вытащил на берег и забросал лапником, чтобы ее не было видно со стороны озера. Егор отдал Петровичу деньги и, довольный, проводя друга, пошел в сторону своего пристанища.

Так прошла осень, наступила зима, и благо что Петрович подарил Егору огромный тулуп и валенки, а то было бы тяжко. Еды было навалом: мясо, тушки птиц, грибы и ягоды лежали с избытком в стареньком, но исправно работающем холодильнике. Егор по утрам молился перед небольшой иконкой Казанской богоматери, подаренной Петровичем, а днем рисовал в своей тетрадочке красоты тайги. За водой приходилось идти к Байкалу, но он привык к такому променаду, и это ему доставляло удовольствие. А необыкновенная весна просто покорила Егора своими красками и отчаянным пением птиц, он такого хора никогда не слышал: и трели, и переливы, и целые рулады. Где-то раз в два месяца появлялся Петрович, привозил хлеб, овощи и еще что-нибудь из деликатесов. Они, как и на зоне, подолгу разговаривали, обсуждали положения Библии, Петрович рассказывал, что происходит в мире.

В один из приездов Петрович показал другу звериную тропу, по которой можно было дойти до поселка, и указал рукой на гору, под которой текла речка золотодобытчиков Большая Сенная, до которой ходу было примерно восемь километров. Эта гора была даже видна сквозь сосны, когда он забирался на верх пригорка. Жизнь шла размеренно, и Егор стал даже привыкать к своему статусу отшельника…

И вот уже август, перед ним разгорающийся костер и неожиданно пришедшие воспоминания. Он закрыл глаза и тихо замурлыкал старую песенку про пионерский костер.

Вдруг, нарушая тишину и покой, хрустнули ветки, и сквозь заросли травы он увидел приближающего человека. Тот громко и тяжело дышал, рубашка на нем была порвана, и, подойдя к костру, он упал на землю и стал судорожно хватать ртом воздух.

Егор подошел к нему, а это был пожилой человек с красным одутловатым лицом, положил ему под голову свой свитер и дал воды. Человек сделал несколько глотков, посмотрел на Егора и прошептал:

— Помогите, прошу вас…

— Кто вы, откуда здесь в тайге? — с удивлением спросил Егор. Незнакомец отхлебнул еще несколько глотков воды и немного успокоился, хотя дышал с надрывом.

— У меня мало времени осталось, поэтому слушайте, мне некому больше сказать, — тихо произнес незнакомец. — Меня зовут Дорохов Вадим Андреевич, я доцент кафедры геологии Московского института геодезии, картографии и аэрофотосъемки. Место, где мы находимся, — это так называемый Предбайкальский золотоносный район. Россыпи в нем образовались в результате разрушений коренных пород, золото, в отличие от других золотоносных районов, отличается высокой пробностью. В шестидесятых годах 20 века прииск закрыли, считая, что россыпи истощены, а район утратил промышленное значение…

«Я это уже где-то слышал», — подумал Егор.

— Так вот, это совсем не так, я глубоко изучал эти места и был в двух геологических экспедициях в этом районе. А в последней, в позапрошлом году, мы выявили новые россыпные и рудные месторождения вдоль этого побережья Байкала. Так вот, наиболее значимые золотоносные участки мы обнаружили в 30 километрах от поселка Новые Коты в долине речки Большая Сенная. Эти россыпи образовались в результате разрушения коренных пород, в них встречаются самородки массой 100 граммов и более. В этих коренных породах имеются золотопиритовые и золотокварцевые жилы, которые имеют мощность 20–30 сантиметров, при среднем содержании золота до двух килограммов на одну тонну породы. Я понимаю, что эти выкладки вам неинтересны, но поверьте — это очень важно. Помимо этого, вдоль устья Ангары мы выявили значительные запасы тантала, лития и цезия, которые могут обеспечить перспективную потребность отечественной промышленности в редких металлах…

Дорохов захрипел и стал задыхаться, Егор дал ему воды, тот сделал несколько глотков и через пару минут немного успокоился и продолжал:

— Полный отчет о нашей экспедиции был направлен в Минприроды, но ответа никакого не последовало, как будто бы ничего не было. А один из чиновников посоветовал мне забыть обо всем и не высовываться. И вот в марте этого года на меня вышли некие люди и предложили возглавить геологическую экспедицию в Прибайкалье. Уж очень было все заманчиво, да и денег посулили столько, сколько я бы за всю жизнь не заработал, и я, дурак, согласился. В институте оформил отпуск на три месяца, получил аванс, равный моему годовому заработку, и поехал. У меня в Москве осталась дочь, которой я лишь сказал, что еду в очередную экспедицию. Так вот, эти люди — бандиты, которые свезли на старый прииск бомжей из Иркутска, и те ручным способом старательской драгой намывают золото. Видимо, к ним каким-то образом попал мой отчет о командировке, они вывезли меня сюда и приказали открыть им золотоносные жилы. А в конце сезона обещали отпустить, хотя понимаю, что они просто убьют меня, как и тех бомжей, чтобы никто не знал о существовании золотоносных жил. У меня обострилась астма, лекарства мне вначале давали, а сейчас уже месяц как не дают.