При всем при этом у меня было одно серьезное преимущество – гансы меня вообще не видели, а я точно знал, где они и сколько их. Шестеро немцев намеревались обежать ЗСУ двумя группами с двух сторон, а двое, включая и мой «объект», все так же стояли у «Мауса».

Именно поэтому я одну за другой перекинул обе похожие на елочные игрушки и совсем не страшные на вид «феньки» через дымящийся «Оствинд» прямо под ноги бегущим супостатам, а сам присел, укрывшись за его броней.

Последовали два глухих взрыва, с шепелявым визгом и дребезгом в разные стороны полетели некрупные осколки, коих каждая «Ф-1» при взрыве дает немало, а затем последовали невнятные крики и неприцельная автоматическая стрельба, но стволов из трех, не больше.

Я встал на ноги и, выскочив из-за горящей «ЗСУ», влепив короткую автоматную очередь в неожиданно (то есть это немец думал, что это было неожиданно) оказавшегося прямо передо мной рослого гитлеровца в белой штормовке и глубокой каске с белым чехлом. Лица его я не рассмотрел, зато в вырезе куртки, на воротнике, блеснула пара серебристых молний. Немец выронил длинный «Штурмгевер-44», сложился пополам и рухнул лицом вниз, ударившись каской о надгусеничную полку «Оствинда».

Еще четыре тела в стандартных для ваффен-СС мелкопятнистых камуфляжных штормовках лежали на грязном снегу между подбитой ЗСУ и «Маусом» и больше уже не двигались, шестой уцелевший фриц убегал обратно к «Маусу». Похоже, мои гранаты не пропали даром, сделав свое дело.

Пламя окрестных пожаров причудливо подсвечивало покрытую камуфляжными разводами покрытую вмятинами огромную башню «Мауса» с открытыми люками, и в этом неярком, красноватом свете сверхтяжелый танк смотрелся совсем не страшным фанерным макетом.

И если топтавшиеся тут до сих пор фрицы хотели подорвать этот агрегат, мероприятие явно сорвалось.

Оставшимся трем немцам, включая и моего «клиента», теперь было уже явно не до подрыва. Они пустили в мою сторону по очереди из своих длинных «Штурмгеверов» и ожидаемо бросились врассыпную, направляясь в начинающийся за обочиной шоссе редкий лесок.

При этом они пробовали стрелять на бегу себе за спины, но это была пальба чисто ради испуга противника и собственного самоуспокоения.

Я остановился и перевел дух. Передо мной были три практически одинаковые фигуры в одинаковом же камуфляже. Сверившись с меткой на схеме в моей голове, я отличил своего, он был в центре и выделялся небольшим ростом и отсутствием головного убора – похоже, или каску на бегу посеял, или ее у него вообще не было.

Прицелившись, я, не вступая в долгую перестрелку, срезал парой очередей из «ППСа» двоих бегущих. А когда они упали, сменил рожок в автомате и побежал за своим «объектом».

Он уже достиг крайних деревьев на обочине шоссе, но бежал медленно. Видимо, физподготовка у него была не на уровне, да и снаряжение явно снижало темп.

Увидев, что я неотступно бегу за ним, «объект» обернулся и пустил в мою сторону очередь из «Штурмгевера», но у него явно тряслись руки, и пули пролетели метрах в трех левее меня.

Все-таки это «штурмовое ружье» было для него тяжеловато.

Отстрелявшись, он побежал дальше к деревьям зигзагами, словно заяц.

Я тоже наддал, несмотря на окружающую пальбу, почему-то отчетливо слыша, как хрустит снег под подошвами моих сапог.

Нет, надоело мне за ним бегать, да еще в тяжелой штурмовой кирасе. Пот тек из-под ушанки прямо на брови, заливая глаза.

Я вытер лицо рукавом ватника, присел на колено и прижал приклад «ППСа» к плечу, стараясь выровнять дыхание.

«Объект», который уже мелькал неясным пятном среди стволов деревьев, еще раз прицелился в мою сторону, но в этот раз почему-то не выстрелил – то ли расстрелял все патроны, то ли его машинку заклинило.

Я видел, как он отбросил свой автомат и побежал налегке, шаря правой рукой где-то на поясе. Похоже, пистолетную кобуру нащупывал…

Ладно, дальше бегать не стоило. А раз уж мне его заказывали живым «по возможности», этого бегуна с препятствиями на длинные дистанции следовало, как говорили в одной известной книге В. Богомолова, «стреножить».

К этому моменту мое дыхание наконец выровнялось, и я прицелился, намереваясь попасть ему по ногам.

Я нажал на спуск, «ППС» загрохотал, выплевывая относительно короткую очередь патронов на пять-шесть. И ровно в этот самый момент неизвестный, но нужный гад то ли надумал пригнуться, то ли просто поскользнулся, и темное пятно его фигуры скользнуло на фоне снега резко вниз.

То есть невзначай вышло так, что вместо коленок мои пули продырявили его спину, от левого плеча до жопы…

Вот же, блин, сволочь… Назвала тебя мама Адольфом, накормила вареным вервольфом…

Сквозь звуки собственных выстрелов я услышал какой-то тонкий, прямо-таки свинячий взвизг, и бегущий мужичонка полетел в снег лицом вниз, прямо по направлению своего движения.

Н-да, полный аллес капут. Все-таки взять «объект» живым не получилось. Увы, но я не профессиональный «языкобравец» из фронтовой разведки. Что есть, то есть. Хотя так, может, оно и к лучшему…

Я закинул горячий автомат за плечо и пошел к лежащему. При этом пришла в голову пошлая, но своевременная мысль: а вдруг он все-таки был еще жив и собирался шмальнуть в меня из пистолета в момент, когда я подойду ближе? Подобная фишка известна многим главным образом по фильмам. Поэтому я на всякий случай расстегнул болтающуюся на ремне сзади кобуру с «ТТ».

Но, когда я подошел, клиент вроде бы не двигался и все так же лежал лицом вниз.

Присев на одно колено, я застегнул кобуру и не без труда перевернул его тушку лицом вверх.

Интересно, что никакого мундира под его камуфляжной штормовкой не было – только толстый свитер грубой вязки.

Н-да, кажется, неизвестному говнюку все-таки пришла хана – из его рта довольно густо текла на подбородок кровь, а это всегда серьезно….

Стоп, мне вдруг показалось, что он что-то шептал.

Я наклонился над ним пониже.

– Kurwa… – услышал я еле слышные и явно матерные слова: – …Chuj ci w dupe… idz do diabla… pierdole cie…

Ого, какая знакомая музыка! Ну и где же твоя матка бозка, жолнеж? В дупке? Опять не помогла и не спасла? Вот ведь паскуда шляхетная…

Только все-таки интересно, как это пшек умудрился затесаться среди гитлеровцев, да еще в такое интересное время? Ведь период той войны был именно тем редким моментом, когда поляки не любили немцев почти так же, как и русских, и сотрудничавшим с Дриттен Райхом соотечественникам обычно отрывали башку без всякой излишней бюрократической волокиты… Или это какой-то категорически неправильный поляк? Тогда это получается совсем весело…

Ругнувшись подобным образом, неизвестный окончательно затих.

На всякий случай я пощупал пульс на его шее – нет, точно умер, жилка не пульсировала. Чисто автоматически я прикрыл ему зенки. После чего вытер грязные пальцы о свои ватные штаны. Почему-то было такое ощущение, словно я только что в говне поковырялся. Очень мило…