– И поэтому, – закончил Джеймс, – мы подумали, что, может быть, сегодня в Адском Алькове…

Анна приподняла брови.

– Ах да, насчет Адского Алькова. Позвольте мне еще раз повторить, чтобы между нами не возникло недопонимания. Вы просите меня соблазнить чародейку и, воспользовавшись тем, что ее внимание будет занято другим, забрать из ее спальни какую-то древнюю шкатулку. В которой вы, вне всяких сомнений, собираетесь запереть опасного демона. – Анна обвела своих гостей пристальным взглядом. – И как вы только додумались до такого? И почему, во имя Разиэля, вы никому больше об этом не рассказали?

– Потому, что это только наши догадки, – нерешительно заговорил Мэтью.

– Потому, что мы не можем этого сделать, – серьезно продолжала Люси. – Мы поклялись хранить в тайне имя того, кто предоставил нам информацию для догадок. Мы не можем сообщить это даже тебе, Анна, дорогая моя. Ты должна нам поверить: у нас имеются на это веские причины.

Анна безнадежно махнула рукой.

– Хорошо, хорошо. Но вы просто сумасшедшие, вы все.

Джеймс криво усмехнулся.

– Думаешь, у тебя не получится?

– Хм-м. – Анна принялась играть своими часами, и золотая цепочка сверкнула в лучах вечернего солнца. – Почему же не получится. Но это идет вразрез с моими правилами. В частности, одно из моих незыблемых правил гласит: не соблазняй одного и того же человека дважды.

– А я не знал, что ты уже соблазняла Гипатию, – хмыкнул Мэтью.

Анна сделала нетерпеливый жест.

– Это было сто лет назад. А как, по-твоему, я сумела проникнуть в Адский Альков? Ты как ребенок, честное слово, Мэтью.

– И чем кончилось это приключение с Гипатией? – поинтересовалась Люси. – Ее сердце было разбито? Если так, то мне кажется, что она, скорее всего, жаждет… мести.

Анна подняла взгляд к потолку с таким видом, как будто услышала несусветную чушь.

– Подожди здесь минутку, моя дорогая романистка. И вы все тоже ждите здесь, кроме Корделии. Идем со мной, Маргаритка.

Она вскочила с подлокотника кресла Кристофера, стремительно, чуть ли не бегом, пересекла гостиную и скрылась за деревянной дверью. Корделия поднялась, пригладила рюши на платье, подмигнула Люси и направилась в спальню Анны Лайтвуд, о которой среди лондонских Сумеречных охотников ходило множество самых разнообразных слухов.

Комната оказалась на удивление обыкновенной. Корделии смутно представлялись гравюры скандального содержания и разбросанные повсюду любовные письма с пятнами слез, но ничего такого она не заметила. На исцарапанном столе орехового дерева были разложены сигары, расставлены флаконы одеколона; на лаковой японской ширме висел небрежно брошенный жилет цвета крыла зимородка. Постель была неубрана; Корделия отвела взгляд от измятых шелковых простыней.

Когда Корделия осторожно прикрыла за собой дверь, Анна подняла голову, улыбнулась и бросила ей какой-то узел. Корделия машинально поймала предмет: это оказался отрез ярко-синего шелка.

– Что это? – спросила Корделия.

Анна сунула руки в карманы и прислонилась к столбу кровати.

– Сделай мне одолжение, приложи ткань к себе.

Корделия завернулась в кусок шелка. Может быть, Анна хочет подарить своей возлюбленной платье, а она, Корделия, служит моделью?

– Да, – пробормотала Анна. – Этот оттенок подходит к цвету твоей кожи и волос. Бордовый тоже сгодится, а может быть, золотистый или ярко-желтый. Только не эти пресные пастельные цвета, которые сейчас носят все девушки.

Корделия пригладила шелк.

– А я думала, ты не любишь платья.

Анна едва заметно пожала плечами.

– Носить платья – это значит заключить свою душу в тюрьму из нижних юбок, но я вполне способна оценить по достоинству очаровательную женщину в наряде, который ей к лицу. Вообще-то, одна из дам, которая произвела на меня большое впечатление и занимала меня почти две недели, была знаменитой светской красавицей. Возможно, ты видела ее портрет в модных журналах простых людей.

– Так это для нее? Это… – восторженно воскликнула Корделия.

Анна рассмеялась.

– Не скажу. А теперь убери ткань, и идем обратно. Я уже взяла то, за чем пришла.

Она продемонстрировала небольшую записную книжку в черной обложке. Корделия даже не заметила, как и откуда Анна успела ее достать. Они вышли из комнаты, и Анна с триумфальным видом помахала над головой записной книжкой.

– Здесь, – объявила она, – содержатся ответы на все наши вопросы.

Гости подняли головы. Люси, Кристофер и Мэтью ссорились из-за бисквита, но Корделия заметила на коленях у Томаса тарелку с нетронутым куском пирога. Джеймс рассеянно разглядывал каминную решетку и давно остывшую золу в камине.

Глаза у Мэтью неестественно сверкали, словно у больного лихорадкой.

– Это список твоих побед?

– Разумеется, нет, – возразила Анна. – Это записная книжка… в которой собраны сведения о моих победах. Между этими двумя понятиями существует большая разница.

Корделия уселась на диван рядом с Люси, которой, в конце концов, все-таки удалось завладеть куском «бисквита королевы Виктории». Мэтью стоял рядом, опираясь на спинку дивана; Джеймс смотрел на Анну, и глаза его напомнили Корделии желтые осенние листья, сквозь которые просачивается солнечный свет.

Анна полистала книжку. В ней было много страниц, и немало имен было записано там уверенным, размашистым почерком.

– Хм-м, посмотрим. Кэтрин, Алисия, Вирджиния – многообещающая писательница, между прочим, тебе стоит поинтересоваться ее творчеством, Джеймс – Мэриан, Вирна, Евгения…

– Евгения? Это, случайно, не моя сестра? – Томас встрепенулся и едва не опрокинул свой бисквит.

– О, нет… наверное, – усмехнулась Анна. – Лора, Лили… ага, Гипатия. Так, ну что ж… это была мимолетная встреча, и вы, наверное, сказали бы, что это она соблазнила меня…

– Мне все-таки кажется, что так нечестно, – заметил Джеймс. – Как будто кто-то нашел убийцу прежде Шерлока Холмса. На твоем месте я бы почувствовал себя так, словно мне бросили вызов… как будто меня вызвали на дуэль.

Мэтью хмыкнул. Анна окинула Джеймса недовольным взглядом.

– Я вижу тебя насквозь и прекрасно понимаю, что ты пытаешься сделать, – сказала она.

– И что, действует? – спросил Джеймс.

– Возможно, – протянула Анна, листая книжку. Корделия невольно подумала: а нет ли там имени Ариадны? Была ли она для Анны одной из «побед», или Анна считала ее чем-то… кем-то бо́льшим?

– Я очень ценю исследовательское рвение, с которым ты подходишь к нашему проекту, Анна, – заговорил Кристофер. Рукав у него был заляпан джемом. – Хотя мне не кажется, что я бы смог собрать такое количество имен и в то же время продолжать свои научные занятия. Это отнимает слишком много времени.