– «Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою, – прошептал он, когда они вместе нанесли ему на сердце следующую Метку, – ибо крепка, как смерть, любовь; стрелы ее – стрелы огненные; она пламень весьма сильный»[66].

Тесса отстранилась и взглянула на темную руну, выделявшуюся на белой коже Уилла. Затем положила на нее ладонь, и он спросил себя: может быть, она чувствует, как бешено бьется его сердце?

– «Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее»[67]. Я всегда буду любить тебя, Уилл…

Стило покатилось по ковру. Тесса по-прежнему сидела на коленях Уилла, и он обнял ее, прижал к себе, склонился над нею, чтобы поцеловать. Когда губы ее коснулись его губ, он забыл обо всем на свете. Для него существовала только Тесса, только отчаянное, страстное желание целовать ее, вечно держать ее в объятиях; он жаждал, чтобы она всегда была рядом, как сейчас, и еще ближе. Руки его скользили по шелковому пеньюару, сминали кружево.

Не отрываясь от жены, Уилл потянулся к ленте у нее на груди и развязал ее. Тесса негромко застонала, когда тонкая ткань соскользнула с ее плеч. Уилл в страстном порыве целовал ее шею, плечи, грудь, прижимался лицом к ее теплому, мягкому телу. Она снова застонала, пошевелилась, подалась навстречу ему, обняла его, и он почувствовал, как ногти ее впиваются в его тело.

Уилл понял, что сейчас они упадут на ковер и уже не найдут в себе сил подняться. Со страстным стоном он подхватил ее на руки и отнес на кровать. Тесса ахнула и рассмеялась. Они рухнули на мягкие подушки, на пуховое одеяло, руки их снова сплелись, они осыпали друг друга безумными поцелуями… Наконец-то долгое, томительное ожидание подошло к концу.

Уилл сбросил туфли и развязал последние ленточки на пеньюаре Тессы; она вытянулась на постели рядом с ним, и ее длинные волосы скрыли их обоих, словно блестящий шелковый плащ. Тогда, в пещере, было темно, но сейчас он мог видеть все ее тело, и у него перехватило дыхание.

Она осторожно прикоснулась кончиками пальцев к его щеке, затем рука ее скользнула ниже, пальцы ее гладили его грудь, обводили контуры новой руны у него на сердце.

– Мой прекрасный Уилл, – произнесла она незнакомым голосом, хриплым от желания.

Он притянул Тессу к себе, и она перевернулась на спину; он долго, долго целовал и ласкал ее совершенное тело. Он знал, что это случится: он забыл обо всем, что терзало его, чувствуя, как она дрожит от его прикосновений. Осталась только эта минута, только эта ночь, только они двое – только Уилл и Тесса Эрондейл и первая ночь их совместной жизни.

Несколько часов спустя Уилл проснулся оттого, что Тесса пошевелилась. Он спал, держа ее в объятиях, и ее шелковистые волосы касались его груди. Он взглянул на свою жену сверху вниз; она улыбалась ему в ответ.

– Что? – прошептал он, убирая с ее лица каштановый локон.

– Ты слышишь колокола?

Уилл кивнул. С колокольни собора Святого Павла доносился звон. Час ночи.

– Наступил первый день после нашей свадьбы, – сказала Тесса. – Разве ты не стал счастливее, чем вчера? Я – да. Я думаю, что каждый следующий день будет еще лучше.

Уилл сообразил, что улыбается во весь рот.

– У тебя нет ни стыда, ни совести, жена. Неужели ты разбудила меня среди ночи только для того, чтобы еще раз напомнить о своей правоте?

Тесса прижалась к нему всем телом, и он ощутил ее тепло.

– Нет, не только для этого, любовь моя.

Уилл рассмеялся и снова обнял свою возлюбленную.