Девушка повернулась и собралась уходить.

— Подожди! — окликнула её Лея.

— Что такое?

— Ты ведь пришла за чем-то.

— Ой, совсем память девичья, я же косынку поменять пришла. Подожди секунду, я сейчас.

Анника быстро подбежала к одному из шкафов и достала новый платок.

— Всё, пошли.

Девушки отправились в сторону пансиона.

Солнце давно зашло, и улицу освещал только свет из окон господского дома. Если когда Лея с охранниками пришли к дому устраиваться на работу, Верховной показалось, что гостей мало, то сейчас она убедилась в обратном: почти все окна горели. Темнота делала пансион загадочней, чем он был на самом деле: казалось, что его построили из белого камня для того, чтобы ночью дом выглядел особенно красиво, отражая лунный свет.

Девушки прошли мимо конюшни, и Иона услышала ржание лошадей, ставшее ей почти родным за тот месяц, что она путешествовала с обозом. Лея пообещала себе поухаживать за лошадками, как она делала это в обозе, если ей будет это позволено. Тир немного обучил её этому и даже, с разрешения Мока, позволял заботиться об императорских жеребцах. Благодаря этому она сумела сдружиться с несколькими конюхами ещё до того, как обоз вошёл на перевал.

Вскоре горничные дошли до двери, из которой бил свет. Кухня оказалась большой, но приблизительно в два раза меньшей, чем та, что была в храме, и гораздо более тёмной — освещение с помощью Потока было явно не по карману хозяину. Посередине комнаты стояли длинные столы с лавками, где в рабочее время, скорее всего, готовили.

Пока никто ещё не ел, видимо ждали чего-то. На противоположном конце ближнего стола сидели Кортик и Мим, которые помахали девушке, зовя сесть рядом, как только увидели. Анника заметила это и прошептала на ухо Лее:

— Что же ты не сказала, что они такие красавцы?! — возмущение в голосе девушки было настолько явным, что казалось его можно пощупать.

Лея удивлённо посмотрела на горничную, затем на мужчин, пытаясь понять, что она имеет в виду.

— Я не знала…

— Что они красавцы? Как? Тут и думать нечего! Такие статные, сильные, а волосы какие! — мечтательно вздохнула девушка. — Особенно тот, что слева сидит. С усиками.

— Мим?

— Его Мим зовут? Какое необычное имя. Познакомишь меня с ними?

— Конечно, — сказала Верховная и повела Аннику к охранникам.

Кортик и Мим приветливо улыбались.

— Ну что, девочка, устроилась? Всё хорошо?

— Всё прекрасно, — улыбнулась Кортику Лея. — Познакомьтесь — это Анника, она тоже горничная и живёт со мной в одной комнате.

— Здравствуй, Анника, — поглаживая свою бородку сказала мужчина. — Меня зовут Кортик, а этого молчаливого — Мим.

— Да пребудет с вами Свет Диру, рада Анника.

Девушка покраснела от того, что её назвали «радой», и кокетливо улыбнулась капитану:

— Да осветит Она ваш путь. Я слышала, что вы пришли вместе с Леей.

— Да, мы с ней были в одном обозе, — подтвердил Мим.

— Вы у нас надолго? Или, как Лея, собираетесь уходить через некоторое время?

— Куда Лея, туда и мы. Девочка спасла нас во время нападения, так что если она уйдёт, то и мы с ней. Мы с Мимом из Рануа.

Взгляд Анники стал ещё более заинтересованным:

— Она вас спасла? Как?

— Мы бы не хотели об этом говорить сейчас — зачем отбивать людям аппетит? — вежливо ответил Мим, к которому девушка обращалась.

— Расскажете потом?

— Может быть, рада Анника. А сейчас садитесь с нами, как я понимаю, скоро уже будет готова еда.

— О, она уже готова, — сказала девушка, садясь рядом с капитаном, — просто мы ждём кухарку. Как только она появится, можно будет приступать к еде.

Кухарка не заставила себя долго ждать. Как только девушка договорила, в проёме появилась женщина в поварской одежде. Она была настолько худой, что казалось будто её кости сломаются, если она возьмёт в руки что-либо тяжелее пёрышка. Но это впечатление было обманчивым — кухарка подняла гигантскую кастрюлю, стоявшую на одной из печек, с такой лёгкостью, словно это была поварёшка, и поставила на один из столов. То же она проделала и с другими кастрюлями.

Как только все кастрюли оказались на своих местах, те, кто сидел ближе всего к ним, взяли тарелки из стопок и начали разливать суп, после чего передавали их другим.

Иона с компанией сидели с противоположного края стола, поэтому им еда досталась первыми, но из уважения к другим они предпочли подождать. Анника хотела приступить к еде сразу же, но, увидев, что Мим не притронулся к супу, тоже решила повременить.

Вскоре все получили свои порции и начали есть. Кухня наполнилась стуком ложек о металлические и деревянные миски — все устали после рабочего дня и не желали отвлекаться на разговоры во время еды, но как только с грибной похлёбкой было покончено и пришла пора хлеба с молоком или чего покрепче, разговоры потекли ручьём.

Большинство людей обсуждали ярмарочный день, который должен был состояться через две недели. Оказалось, что было две разные ярмарки: одна для приезжих, кто побогаче, другая для местных. Об этом им рассказала Анника, которая жаждала поговорить с Мимом и привлечь его внимание. Естественно, она сразу же предложила показать ему ярмарку и провести их по городу. Кортик, видя настойчивость девушки и замешательство на лице напарника, лишь посмеивался.

Иона почти не участвовала в разговоре, стараясь услышать и запомнить всё, о чём говорили вокруг. Верховная не привыкла разговаривать с таким большим количеством людей одновременно, поэтому все её силы уходили на наблюдение. Она не знала, как обычно ведут себя люди за столом, о чём говорят и что их интересует. Не представляла и того, как они взаимодействуют. Первый день в обозе она тоже в основном молчала, пытаясь узнать людей, перенять их манеру общения.

Лея всегда была наблюдательной и легко училась, но до этого у неё не было шанса обучиться разговору в компании. Оказалось, что вечера в обозе и в кухне намного веселее, чем одинокие вечера во дворце под присмотром мар и даже чем вечера с Лемом и Картом в храме. Ей нравилось здесь, пусть она и понимала, что если бы пришлось выбирать, то она бы выбрала компанию чтеца и юного лекаря. С Тиром, Мимом или Кортиком было интересно общаться, но она не чувствовала себя как дома. Единственными, кто даровал ей это ощущение, были Лем и Карт. Если в начале, в пещере, они не были семьёй, то в храме они уже стали ею, пусть и были знакомы