Бриклин был высоким, сухощавым уроженцем Монтаны. Как и большинство спецназовцев, он придерживался взглядов старой школы на правильное ведение этой войны. Чарли для него были чем-то вроде сборища злостных беззаконников, у которых не было ни малейшего шанса на захват власти. По мнению Бриклина, господство американцев в районе Контума рано или поздно должно было заставить местных жителей довериться и перенять американский стиль жизни, учитывая, что американцы давали образование их детям, предоставляли медицинские услуги и другие материальные блага, к которым уже привыкла даже самая дремучая деревенщина.

Бриклин начал было перечислять преимущества «терпеливого» метода перетягивания вьетнамцев на американскую сторону по сравнению с так называемой войной на изнурение противника, как вдруг увидел нашивку Кавалерии с лошадиной головой на моем правом плече.

– Проблема ребят из Кавалерии в том, что они перекрошили кучу людей, которые просто попались им на пути, – начал Бриклин. – Вьетконговские парни раздували трагедию после каждого убитого крестьянина или буйвола. «Видишь, как сильно американцы тебя любят? – спрашивали они. – Это они убили вчера старую миссис Коа, а ей было семьдесят пять, она за всю жизнь мухи не обидела». Ясное дело, чарли сами успели побывать в этой же деревне и казнить всех командиров, но разве кто верит политикам? Капитальные набеги, которые совершает Кавалерия и другие подразделения, разрушают все, что есть у этих людей. Да, они задают жару отрядам Северного Вьетнама и Вьетконга, но они не понимают, что идут по головам людей, которым мы пытаемся помочь. А все эти переселения для местных деревенских жителей равноценны смерти. Эти люди рождаются, вырастают и умирают в одних и тех же деревнях, деревнях своих предков. Родная деревня значит для них все на свете. И что же мы творим? Проводим через эти деревни свои войска, сжигаем их дотла, чтобы выгнать вьетконговцев, перевозим крестьян бог знает куда, в одночасье превращая их в беженцев, иждивенцев и беззаветных-ненавистников-американцев. Вьетконговцы побеждают, потому что мы проигрываем.

Бриклин успел высказать все это еще до того, как открыл банку пива в небольшом здании с жестяными стенами, который спецназовцы называли своим домом офицеров.

– Им надо показать пример. Показать вьетконговцам, что такое американский стиль жизни, и они поменяют свои взгляды. Эти ребята последуют за нами.

Мы с Бриклином сидели за раскладным столиком в небольшом баре. Я пил кофе, он пил пиво. Мне предстояло лететь.

В их лагере царила полная беззаботность. Даже игровой автомат не оставлял шансов на поражение. Крышка автомата была снята, все шестеренки, колесики и коробка с мелочью находились на виду. Проигранные деньги можно было достать из задней части автомата. Философия Бриклина заставила меня пуститься в рассуждения о политике.

– Как ты считаешь, мы вообще должны здесь находиться? – спросил я.

– Слушай, это уже совершенно другой вопрос. Мы здесь, это факт.

– На мой взгляд, это главный вопрос.

– Может, ты и прав, но остановить процесс сложнее, чем его запустить. Я думаю, нам придется торчать здесь еще очень долго.

– Как думаешь, мы победим?

– Если продолжим разносить деревни и убивать людей, которых мы пытаемся спасти, то нет.

– Многие говорят, что если бы мы позволили вьетнамцам провести выборы, то они проголосовали бы за Хо Ши Мина, и войны бы не случилось.

Бриклин кивнул.

– Ага, я тоже про это читал. Может, и так. Но, как я уже говорил, мы здесь, и это факт.

– Почему бы просто не вывести войска?

– Линдон Джонсон похож на того, кто готов сложить оружие?

– Нет.

– Вот именно.

Бриклин улыбнулся.

Грузовик со льдом вкатился в ворота и остановился возле бара. Король Неба выпрыгнул, распахнув сетчатую дверь.

– Ну и цены тут, я тебе скажу, – он уселся возле меня. – Засранцы просят два пятьдесят за пятидесятифунтовый куб. Такой же куб стоит семьдесят пять центов в Пхан Ранге.

– Все потому, что месяц назад тут побывала Кавалерия, – пояснил Бриклин. – Эти парни платили любую цену, которую им называли, и даже не торговались. Они просто не понимают местный менталитет, – он подмигнул мне.

Король Неба взял пиво и завел разговор с Бриклином. Он сообщил ему, что дело пошло, и если лейтенант не возражает, то мы будем прилетать каждый день.

– Чувствуйте себя как дома, – ответил Бриклин. – И прилетайте на «Хьюи».

Мы направились к вертолету, как только загрузили на борт последний куб. Всего внутри было двадцать кубов – тысяча фунтов льда, – которые подтаивали в грузовом отсеке. Я завелся. Из-за перегруза я не мог перелететь через забор, поэтому мне пришлось развернуть машину и взлетать по траектории посадки.

Пока мы поднимались к высокогорью на пути к Дак То длиной в тридцать миль, Король Неба курил сигареты, болтал о делах и нервно поглядывал на груз, который таял от теплого ветра.

– Черт, если довезем хотя бы половину льда, считай, что повезло, – произнес он. – Может, закроем двери? – спросил он бортмеханика.

– Сэр, в таком случае мы не сможем сесть за пулеметы, – ответил тот.

– Точняк, – он повернулся ко мне. – В следующий раз обмотаем эти штуки брезентом.

Он снова посмотрел на груз.

– Черт побери, посмотри, как он тает! Каждая капля стоит гребаные десять центов!

– Почти прилетели.

– Слава богу. Не хотелось бы вернуться в роту с лужей стоимостью в пятьдесят баксов. Перстень убил бы меня на месте.

Он засмеялся.

Я приземлился на полосе, выбрав стоянку поближе к столовой. К нам подкатил грузовик, и экипаж начал выгружать лед, пока я глушил машину. Затем лед отвезли в одну из наших палаток, где он попал под сложную систему распределения, которая позволила доставить лед в нашу роту, соседним механикам и 101-й еще до темноты.

Ледовый бизнес дал мне возможность выменять материал, который я использовал для строительства бункера. Мы с Гэри сильно боялись попасть под минометный обстрел. «Старатели» считали, что мы слишком осторожничаем. Их лагерь ни разу не обстреливали. Мы привлекли на помощь Стоддарда. Он был неутомимым копателем. За один день мы соорудили окоп четыре на четыре, шесть футов глубиной, причем большую его часть выкопал Ступи. Пока Гэри и Ступи набивали мешки песком для стен бункера, я сгонял на джипе к механикам и ударил по рукам с местным капитаном. Он выдал мне три листа перфорированного стального покрытия за один куб льда. Я забрал стальные листы авансом и отвез их к бункеру. Поверх листов мы уложили три слоя мешков с песком. Вероятность того, что наше укрытие выдержит прямое попадание, была крайне мала, но она все равно существовала, и это нас успокаивало.

Между тем «Старатели» смеялись над нами. Но мы знали, что к чему.