Если хочешь просто быть моим телохранителем и так зарабатывать себе на хлеб, то я знаю, что каждый день буду просыпаться с улыбкой. Но если ты решишь поступить вместе со мной в колледж и вернуться к обычной жизни…

Она улыбнулась, и ее дыхание коснулось моих губ. Она была так близко, что мне просто нужно было чуть наклониться вперед, чтобы поцеловать ее. Но я сдержался, подождал, пока она снова заговорит.

– Если ты ответишь взаимностью на мои чувства, если сможешь представить себе жизнь с принцессой, – прошептала она, – я стану самой счастливой девушкой во всей Новой Шотландии. Но прежде всего я хочу одного: чтобы ты был счастлив. Какой бы путь ты ни избрал. Я хочу, чтобы ты знал, что я на твоей стороне – я твоя подруга, твоя любовница, твоя партнерша. Я надеюсь, что ты позволишь мне быть частью твоей жизни.

Синева в ее глазах превратилась в кружащийся водоворот, который затягивал меня все глубже и глубже, пока я не почувствовал, что проник в самую глубину ее души. Между нами больше не было преград. Я растворился в ее взгляде. Потерял дар речи от ее честности.

– Я боюсь, что этого будет недостаточно, – наконец сказал я, почти уже в отчаянии зарываясь лицом в ее волосы. – Я боюсь пообещать тебе что-то, что не смогу выполнить. Боюсь, что в итоге все равно потреяю тебя, потому что не принадлежу к твоему миру. Я боюсь целовать тебя, потому что боюсь, что не смогу остановиться. Это было безумием, считать, что после той ночи ничего не изменится. Теперь это очевидно. Но я не хочу причинять тебе боль, Ева. Вся моя семья – это моя мама и я. Я не умею быть в отношениях. Не знаю, как это работает. Я знаю только, что мне до боли хочется быть рядом с тобой. Это и есть любовь? Потому что чувствовать так много – это чертовски больно. Иногда меня словно разрывает на части, когда я просто смотрю на тебя. А когда тебя нет рядом, во мне разверзается такая пустота, что я боюсь в ней потеряться. Я не знаю, хорошая ли я для тебя пара. Не знаю, не будет ли моя любовь разрушительна для нас обоих.

Она вздрогнула и нежно прикоснулась носом к моей скуле.

– Вот давай и проверим. Вместе.

Я медленно поднял глаза. Наши губы были так близко, что стоило мне вздохнуть, они бы соприкоснулись. Боже, как мне хотелось поцеловать ее! Как хотелось прикоснуться к ней. Мои чувства, моя неуверенность в себе разъедали меня изнутри. Когда люди говорят о любви, кажется, что это такое простое, ясное чувство, точно натертый хрустальный бокал. Однако то, что испытывал я, не было ни простым, ни ясным, ни чистым. Мои чувства были сложные, неясные, путанные. И это меня пугало. Ева была точно фарфоровая статуэтка в моей руке. Если сожму слишком сильно, она разлетится на тысячу мелких осколков, а я себе этого никогда не прощу. Только не она. Кто угодно, но только не она.

Словно угадав мои мучения, она зарылась лицом мне в шею, где учащенно бился пульс, и прошептала:

– Быть смелым – это не значит не бояться, а любить – не значит всегда быть счастливым. Ничто не застрахует нас от того, чтобы причинить друг другу боль, но я знаю, что, если я закрою глаза и упаду, ты поймаешь меня. Поэтому, пожалуйста, позволь мне быть для тебя той, кто поймает тебя, если ты упадешь. И если хочешь, будем падать вместе. Держась за руки.

Она подняла глаза. Темные волосы падали на ее худое лицо, в глазах блестели слезы, из носа немного текло, и все же я никогда не видел ничего более прекасного. Сомнения развеялись, и, преодолев последний сантиметр, я поцеловал ее. Медленно накрыл ее губы своими и почувствовал ее вкус у себя во рту. Внутри у меня все бушевало. Когда Ева ответила на поцелуй, вся боль исчезла, а мысли потеряли всякое значение. Ее дыхание встретилось с моим, и в следующее мгновение мой язык прильнул к ее. Глубоко вздохнув, она впустила меня, и наши языки сплелись друг с другом, словно в танце, который мы уже давно разучивали, но еще не исполнили по-настоящему.

Целовать Еву было так же легко и естественно, как дышать. Ничего лучше я в жизни не умел делать, и в этот момент я осознал, что действительно хочу быть с этой девушкой. Она стала частью моей жизни. Она была частью меня все эти годы, хоть мы и находились вдали друг от друга. И я перестал сопротивляться этому. Некоторые люди входят к нам жизнь, потому что мы их впускаем. Другие нам дарованы свыше. И даже если мы не сразу понимаем, что хотим видеть их рядом, именно они сделают нас цельными. И мне нужна была Ева, чтобы чувствовать себя цельным. Некоторых людей связывает нечто большее, чем просто влечение.

Дрожа, Ева оторвалась от меня, опаляя мои губы горячим дыханием.

– Неплохо было бы оказаться сейчас в другой ситуация. Менее связанными, – хрипло сказала она.

Я рассмеялся и снова поцеловал ее. И снова, и снова. Легкие поцелуи, которые должны были выразить все то, что я не мог передать словами. Ее ресницы опустились, и некоторое время мы просто наслаждались нашей близостью.

– Я тоже люблю тебя, Ева, – наконец прошептал я.

Так тихо, что едва можно было услышать, но я сказал правду. Ни к одному другому человеку я не испытывал того, что чувствовал к ней. Теперь нам нужно было только время, чтобы взрастить то, что было между нами. В спокойной, безопасной обстановке, где не придется прятаться и скрываться.

– Когда все кончится, – прошептал я, – давай уедем куда-нибудь.

– Куда?

– Куда глаза глядят. Главное, вместе. Где бы ты хотела побывать?

– Я бы хотела посмотреть Нью-Йорк, – прошептала она, опуская голову мне на грудь.

Я улыбнулся.

– Нью-Йорк – отличный город. Я скучаю по нему.

Она кивнула.

– Я хочу показать тебе Париж, там живет моя мама.

– Поднимемся на Эйфелеву башню и объедимся сыром?

– Само собой. А потом покажу тебе Канаду. Не только дворец, а всю Канаду. Если захочешь, попробуем узнать, откуда родом твой отец. Может, у тебя есть родственники среди инуитов.

Я удилвенно посмотрел на нее.

– Мне не приходила в голову эта мысль. Но она мне нравится.

Ева тихо рассмеялась, и внутри у меня все затрепетало. Я снова поцеловал ее, и Ева с наслаждением закрыла глаза, пока