— Мы вовремя!

Внутри храм Чернокрова оказался совсем не таким, каким я его себе представляла. В нем могло бы поместиться любое учреждение Медных Холмов. Сводчатый потолок, расписанный серебристыми звездами с какого-то дальнего неба, поддерживали колонны из черного мрамора. Сверху свисали узкие полотнища знамен — почти как во дворце Правителя. Слева и справа ряды колонн огибали галереи с низкими потолками. В галереях стояли высокие каменные скамьи, немного напоминавшие погребальные платформы в доме смерти. Узкие окна в боковых галереях были занавешены и почти не пропускали света. «Когда на улице успело рассвести?» — подумала я с беспокойством и страхом; висящие на скобах газовые лампы светили очень ярко, хотя и шипели. Посередине, между колоннами, я увидела странный бассейн. Вода в нем подрагивала и напоминала жидкое серебро. Пахло в храме совсем не могильной пылью и не погребальными травами, а уксусом — видимо, недавно здесь вымыли полы.

На противоположной от входа стороне я не увидела ни алтаря, ни трона, только кучку мужчин в черных плащах с капюшонами, которые скрывали лица. Вокруг священников стояли мальчики и юноши… претенденты? Я не знала, как называются здесь те, кто еще не принесли обетов. Юноши били в гонги, звонили в колокольчики и разбрасывали в воздух порошки.

Очередной мерзкий ритуал! Поправив покрывало на лице, я следом за Септио направилась к его собратьям-священникам.

Один из них вскинул голову при нашем приближении и поднял руку. Молодые претенденты затихли; слышалось лишь эхо от ударов гонга. Все священники развернулись к нам.

Все они носили странные маски, сшитые из тонких полосок кожи; тонкие полосы совершенно закрывали лица. Еще один ритуал — но я не могла не восхититься искусными костюмами. Издали казалось, что в их черных плащах никого нет.

Богине Лилии поклонялись с непокрытыми головами и открытыми лицами. Впрочем, возможно, священники Чернокрова должны прятаться от своего бога? Я наверняка пряталась бы от такого покровителя!

Септио вошел в круг священников. Он поклонился, на что священники в масках вежливо закивали. Я тоже склонила голову; меня как будто никто не замечал.

У ног священников еще один бассейн с жидким серебром, поменьше. Жидкость в нем дрожала, как в большом бассейне в центре зала; но если в большом бассейне больше ничего не было видно, здесь передо мной появилась картина.

Вот она, магия! Наконец-то! Я пригляделась.

На камне, окруженный облаком белой пыли, стоял Бескожий. Рядом, свернувшись калачиком, лежала Танцовщица. Взглянув на нее, я поняла, что она лежит не на булыжниках, а на плиточном полу. Бескожий рядом с ней казался огромным.

Мне показалось, что аватар тоже дрожит и колеблется, как жидкое серебро. Он чем-то напуган.

Я вгляделась в пыль пристальнее. А может, то был песок — мне показалось, что я вижу отдельные песчинки.

— Что там? — тихо спросила я. — Соль?

В горле у Септио что-то булькнуло.

— Да.

— Почему аватар бога боли боится боли — к тому же его окружают его же священники…

— Боль остается болью. — Септио оглядел своих собратьев и произнес несколько слов на непонятном языке. Должно быть, в их храме тоже существует язык для посвященных.

Тот, кто первый нас заметил, кивнул. Септио снова перешел на петрейский:

— Я должен отвести аватара к богу. Отец Примус помолится за освобождение твоей наставницы. Вместо нее Чернокрову предложат другую жертву. Этого должно быть достаточно.

— Должно быть?

В глазах Септио мелькнуло изумление.

— Кто знает, что решит бог?

Септио вышел из круга и скрылся в тени. Его собратья по-прежнему делали вид, будто меня не существует. Все мы пристально смотрели в бассейн. Через какое-то время в соляном вихре стали видны отдельные кристаллы; они упали на землю. Не поворачивая головы, аватар схватил Танцовщицу за лодыжку и поволок к железной двери. Он ударил в дверь кулаком три раза.

Я удивилась, услышав гулкие удары в той стороне, куда ушел Септио. Но, видя, что никто из священников не тревожится, я не стала ни о чем спрашивать.

Дверь открылась со страшным скрипом, от которого меня передернуло. В самом деле, кто станет смазывать петли двери, из-за которой выходят такие чудовища?

Септио показался в бассейне. Он преградил Бескожему путь. Его лицо тоже было закрыто маской из многочисленных кожаных полосок; в высоко поднятой руке он держал тонкий железный жезл с крюком на конце — так, чтобы аватар его видел. Присмотревшись, я увидела, что крюк на конце жезла сделан из кости. Да… мне пришлось дорого заплатить за то, чтобы понять: Бескожего нельзя победить обычным оружием.

Я невольно ахнула, увидев, что другой рукой Септио держит за длинные светлые волосы голого мальчика. Все тело мальчика было в мелких красных струпьях. Мальчик лежал с закрытыми глазами, широко раскрыв рот.

Коснувшись Бескожего жезлом, Септио развернулся и скрылся из виду. Мальчика он поволок за собой. Следом поплелся аватар, волоча Танцовщицу. Внизу, под нами, загремели шаги.

В высоком храме все звуки казались гулкими. Септио молился или обращался к Чернокрову с речью. Слова его храмового языка показались мне резкими, грубыми. Самый подходящий язык для бога боли! И вдруг я услышала ответ: кто-то прорычал непонятное слово, которое дрожью отдалось в моих внутренностях.

Окружившие меня священники завздыхали. Затем наступила тишина.

Я ждала, что будет дальше. В малом бассейне больше ничего не было видно, как и в большом. Священники не расходились; они как будто чего-то ждали.

Через какое-то время из мрака вышел Септио. Он вернулся с пустыми руками; ни Танцовщицы, ни жезла с ним не было. Я невольно схватилась за нож.

Где она?!

Должно быть, я глухо зарычала, потому что Септио снял маску и бросил на меня удивленный и немного испуганный взгляд. Он вывернул маску наизнанку и только потом поднял на меня глаза.

— Твоя наставница жива, — тихо сказал он. — Можешь ли ты разыскать среди ее соплеменников целителя?

— Да. Я хочу ее увидеть.

— Нет! — подал голос один из священников; я догадалась, что это и был отец Примус.

Остальные священники поспешно разошлись по своим делам. Отец Примус снял маску. Я увидела бледное круглое лицо, с которого на меня смотрели светло-карие глаза в золотистую крапинку. Без черного плаща с капюшоном отец Примус вполне мог сойти за преуспевающего фруктовщика.

— С тобой много хлопот, девица! — Голос у него тоже оказался самым обычным. Ничто не указывало на то, что с ним разговаривал бог.

Не снимая покрывала, я ответила:

— Хлопот бывает много со всеми. Я хочу немедленно увидеть свою наставницу!

— Наша жертва черной луны была принята.