Он снова вскрикнул, и этот крик подстегнул меня. Вдругпередо мной оказался Дойл – он сторожил другую дверь.

– Это нельзя прекратить, раз они начали пить.

– Почему он кричит? Это не должно быть так больно!

Я попыталась проскочить мимо Дойла, и он поймал меня заруку.

– Нет, Мередит. Нет.

Гален закричал долго и протяжно, и тело его выгнулось вцепях. От этого движения несколько полуфей взлетели, и я поняла, почему онкричит. Пах его превратился в кровавое месиво. Они жрали не только кровь, но иплоть.

– Мерзкие твари! – прошипел Рис.

Дойл сильнее сжал мне руку.

– Они его увечат! – попыталась возразить я.

– Заживет.

Я попыталась вырваться, но пальцы Дойла держали кахстальные.

– Дойл, прошу тебя!

– Извини меня, принцесса.

Гален взвизгнул, и скала дернулась от рывка его тела, ноцепи выдержали.

– Это слишком, и ты это знаешь.

– Принц в своем праве наказывать Галена занеповиновение.

Дойл попытался оттянуть меня в сторону, будто так было былучше.

– Нет, Дойл. Если Гален должен это выдержать, я неотвернусь. Теперь отпусти меня.

– Ты обещаешь не делать ничего непродуманного?

– Даю слово.

Он отпустил меня, и когда я тронула его за плечо, он шагнулв сторону, чтобы не загораживать мне вид. Крылья были всех цветов радуги, абыли и такие цвета, которым радуга может только завидовать, – огромныекрылья, больше моей ладони, медленно складывающиеся и раскрывающиеся, на миготкрывая почти голого Галена. Штаны его были спущены до лодыжек, а другойодежды я не видела. Страшная красота была в этой сцене, будто идеальносделанный срез ада.

Одна четверка крыльев была больше других, как два светлыхвоздушных змея с ласточкиными хвостами. Сама королева Нисевин пировала над егопахом. У меня возникла мысль.

– Королева Нисевин! – сказала я. – Неподобает королеве делать грязную работу для какого-то принца.

Она приподняла бледное личико и зашипела на меня. На губах иподбородке краснела кровь Галена, перед белого платья заляпан алым.

Я подняла руку с кольцом:

– Этой ночью я должна быть провозглашена сонаследницей.

– А мне что с того?

Голос ее звучал как колокольчик зла – мелодично и волнующе.

– Королева заслуживает лучшего, чем кровь простогосидхейского лорда.

Она смотрела на меня блеклыми глазками. Как прокаженная онабыла в этой бледности, как крошка-призрак.

– То, что ты предлагаешь, нежнее этого?

– Не нежнее, но сильнее. Кровь сидхейской принцессы длякоролевы полуфей.

Она уставилась на меня, крошечной ручкой вытирая кровь сгуб. На своих огромных крыльях она поднялась в воздух – остальные продолжалижрать. Нисевин повисла у меня перед лицом, потоки воздуха от крыльев овеваликожу.

– Ты заняла бы его место?

– Нет, принцесса... – начал Дойл.

Я остановила его жестом.

– Я предлагаю королеве полуфей Нисевин свою кровь.Кровь сидхейской принцессы – слишком ценный приз, чтобы им делиться.

Холод и Рис встали рядом с Дойлом и смотрели на нас, будто никогдаподобного не видели.

Нисевин облизала губы язычком, похожим на лепесток цветка.

– Ты дашь мне пить твою кровь?

Я показала на нее пальцем:

– Отпустите его, и ты можешь прокалывать мне кожу ипить.

– Принц Кел просил нас, чтобы мы лишили его мужественности.

– Как сказал Дойл, он исцелится. Почему бы это принцпросил одолжения у полуфей ради чего-то столь не вечного?

Она летала возле моего пальца ну точь-в-точь как обычнаябабочка, осматривающая цветок.

– Об этом надо спрашивать принца Кела. – Она перевелавзгляд с моего пальца на лицо. – Жаль, ты не слышала, о чем он наспопросил сперва. Хотел, чтобы мы изувечили его на всю жизнь, но королева недопускает, чтобы ее любовники становились порченым товаром. – Нисевинподлетела ближе, крошечные ручки стали трогать кончик моего носа. – ПринцКел напомнил мне, что когда-нибудь он будет королем. – Она миниатюрнымипальчиками стала трогать мои губы. – Я ему напомнила, что он еще не правити что я не стану рисковать гневом королевы Андаис ради него.

– Что он на это сказал?

– Пошел на компромисс. Мы пробуем сидхейской плоти икрови, что драгоценно, а этот на сегодняшнюю ночь будет негоден для постеликоролевы. – Она наморщила брови, сложила ручки на груди. – Не знаю,почему он так ревнует к этому, а не к другим.

– Не от постели королевы старается он сегодняотстранить Галена, – сказала я.

Она склонила головку набок, паутина длинных волос качнуласьвместе с нею.

– Ты?

Я показала ей кольцо.

– Мне сегодня приказано спать со стражниками.

– И этого ты бы, наверное, и выбрала?

Я кивнула.

Нисевин улыбнулась:

– Кел ревнует тебя.

– Не в том смысле, о котором ты говоришь, королеваНисевин. Так мы договорились – моя кровь в твой прелестный ротик, и Галенсвободен?

Она еще несколько секунд полетала у моего лица, потомкивнула:

– Договорились. Протяни руку и дай мне место, кудасесть.

– Сперва освободи Галена, а потом пей сколько душеугодно.

– Как скажешь.

Она отлетела к своим подданным, что-то им сказала, и ониразлетелись к потолку ярким цветным облаком. Бледно-зеленую кожу Галенапокрывали крошечные красные укусы, тонкие струйки крови текли по телу, будтокто-то пытался соединить точки невидимым пером.

– Раскуйте его и займитесь его ранами, – сказалая.

Рис и Холод двинулись выполнять. Только Дойл остался стоятьрядом, будто не доверял нам, никому из нас.

Я протянула руку, чуть подняв согнутую ладонь. Нисевин селана предплечье. Она была тяжелее, чем казалось, но все равно легкой и какой-тохрустящей, будто босые ножки были сделаны из сухих косточек. Обеими руками онаобхватила мой указательный палец, потом опустила лицо к кончику пальца, будтохотела запечатлеть поцелуй. Бритвы крошечных зубов впились мне в палец. Больбыла резкая, немедленная. Лепесток язычка стал слизывать кровь с кожи. Онаобернула тельце вокруг моей руки, прижимаясь каждым дюймом. В этом было что-тостранно сексуальное, будто не только кровь она получала, когда пила.