Дойл слегка поклонился, его рука оказалась в дюймах надомной.

– Будем решать проблемы по одной, принцесса. Поступатьпо-другому – значит рухнуть под их грузом.

Глядя в его черные глаза, я подала ему руку. Уверенной иневероятно сильной рукой он поднял меня на ноги чуть ли не быстрее, чем явстала сама. Я даже покачнулась, и пришлось ухватиться за него покрепче, чтобыне упасть. Другой рукой он поддержал меня за руку выше локтя. Какой-то миг этобыло очень близко к объятию. Я посмотрела на Дойла. На его лице не было даженамека, что он поступил так нарочно.

Колючки над головой яростно зашипели. Вдруг оказалось, что ясмотрю вверх, цепляясь за Дойла двумя руками, но не для поддержки – от испуга.

– Может быть, тебе следует отдать нам ножи, которые утебя с собой, чтобы двинуться дальше? – спросил он.

Я глянула на него:

– Насколько дальше мы собираемся двигаться?

– Розы желают отпить твоей крови. Они должны коснутьсятебя на запястье или еще где-нибудь, но обычно – на запястье.

Мне это не понравилось.

– Я не помню, чтобы снова предлагала дать кровь.

– Сначала ножи, Мередит, пожалуйста, – попросилон.

Я посмотрела на нависшие колючки. Один тонкий стебельспустился ниже других. Я отпустила Дойла и запустила руку под лифчик, чтобывытащить нож. Вынула, раскрыла. Холод был удивлен, и не слишком приятно. Ристоже был удивлен, но приятно.

– Я не знал, что можно спрятать такое оружие под такойлегкой одеждой, – сказал Холод.

– Может быть, нам не придется защищать ее в такомобъеме, как я думал, – заметил Рис.

Гален достаточно хорошо был со мной знаком и знал, что приДворе я всегда вооружена.

Отдав нож Дойлу, я задрала юбку. В этот момент япочувствовала общее мужское внимание как тяжесть на коже. И подняла глаза наних. Холод отвернулся, будто смутившись. Но остальные таращились на мою ногу,на лицо. Я знала, что они видали и больше голого тела, и более длинные ноги.

– Если будете так внимательно на меня смотреть, язастесняюсь.

– Мои извинения, – сказал Дойл.

– Почему вдруг такое внимание, джентльмены? Вы видалипридворных дам еще более обнаженными.

Я подняла юбку выше, до подвязки. Они следили за каждымдвижением, как кот за птицей в клетке.

– Но придворные дамы для нас недосягаемы. Ты – другойслучай, – сказал Дойл.

А, вот что. Я вынула нож из-за подвязки и отпустила юбку наместо. Они проводили подол глазами. Я люблю мужское внимание, но такоепристальное несколько нервировало. Если я доживу до утра, мы с ними об этомпоговорим. Но, как сказал Дойл, будем решать проблемы по одной, чтобы нерухнуть под их грузом.

– Этот нож кому?

Три бледные руки протянулись одновременно. Я посмотрела наДойла. В конце концов, он же капитан стражи. Он кивнул, будто одобряя моерешение предоставить выбор ему. Я знала, кто мне здесь больше других нравится,но не знала, кто лучше владеет ножом.

– Отдай его Холоду, – сказал Дойл.

Я протянула нож рукоятью вперед. Холод взял его, слегкапоклонившись. Я впервые заметила, что у него на красивой рубашке видны следыкрови. Наверное, прижался к ранам на спине Галена. Рубашку надо замочить, илипятна останутся.

– Я понимаю, что Холод сегодня стоит пристальноговзгляда, но ты отвлекаешься, Мерри, – сказал Дойл.

– Да, ты прав, – кивнула я.

И посмотрела на нависшие лианы. Под ложечкой засосало, рукипохолодели. Я боялась.

– Протяни запястье самой нижней лозе. Мы тебя будемзащищать до последнего нашего вздоха. Ты это знаешь.

Я кивнула:

– Знаю.

Я действительно это знала. Я даже в это верила, и все же...

Мой взгляд, следуя по лианам, уходил вверх, в полумрак.Переплетения стеблей толщиной с мою ногу извивались и сплетались, как узлыморских змей. Были там и колючки размером с мою ладонь, поблескивающие втусклом свете.

Я опустила глаза на тонкие маленькие шипы лианы прямо надголовой. Они были маленькие, но их было много – как щетинистая броня из иголок.

Я вдохнула, выдохнула. Потом стала медленно поднимать руку,сжатую в тугой кулак. И едва успела поднять ее на уровень лба, как лиананырнула вниз, точно змея в нору. Обвила мне руку, и шипы впились в кожу каккрючок в рыбью пасть. Боль была резкой и немедленной, она опередила первуюструйку крови. Кровь потекла по руке прикосновением ласкающих пальцев. Мелкийалый дождичек полился вниз по руке густо и медленно.

Гален навис надо мной, руки его трепетали, будто он хотел доменя дотронуться, но боялся.

– Этого хватит? – спросил он.

– Явно нет, – ответил Дойл.

Я посмотрела туда, куда смотрел он, не отрываясь, и увиделавторое тонкое щупальце над головой. Оно остановилось, как остановилосьпервое, – ожидая. Ожидая моего приглашения подойти ближе.

Я посмотрела на Дойла:

– Ты шутишь!

– Эта штука очень давно не ела, Мередит.

– Тебе приходилось выдерживать боль похуже, чемнесколько колючек, – сказал Рис.

– Тебе даже это нравилось, – напомнил Гален.

– Контекст был другой, – возразила я.

– Контекст – это все, – произнес он тихо.

Что-то было в его голосе, но у меня не было времениразбираться.

– Я бы на твоем месте дал вторую руку, но я ненаследник, – сказал Дойл.

– Я тоже пока что.

Лиана придвинулась ближе, щекоча мне волосы, как любовник,лаской подбирающийся к земле обетованной. Я протянула другую руку, сжав кулак.С голодной быстротой лиана обернулась вокруг запястья. Шипы вонзились в кожу.Лиана сдавила сильнее, и я зашипела сквозь зубы. Рис был прав – я выдерживалаболь посильнее, но любая боль – совершенно оригинальна, не похожая на другиепытка. Лианы натянулись, увлекая мои руки вверх. Колючек было столько, будтокакой-то зверек пытался прогрызть мне руки насквозь.

Кровь стекала по рукам тонким непрерывным дождиком. Сперва яощущала каждую струйку отдельно, но потом кожа потеряла чувствительность. Всевнимание отвлекалось на боль в запястьях. Лианы подняли меня на цыпочки, толькоих хватка не давала мне упасть. Резкая боль начала сменяться жжением. Это небыл яд, это мое тело реагировало на раны.

Издали я услышала голос Галена:

– Дойл, хватит.

Только когда он заговорил, я поняла, что зажмурилась.Зажмурилась и отдалась боли, потому что только приняв ее, я могла подняться надней, пройти сквозь нее, туда, где нет боли, где я плаваю в море черноты. ГолосГалена вернул меня в реальность, в мучительный поцелуй шипов и ручейкисобственной крови. Тело дернулось от внезапности, и колючки ответили на этотрывок, дернув меня вверх, оторвав от пола.