Ведь Джордан Хэдли не бросает работу. Она не прыгает в полуразваливающийся автомобиль, чтобы отправиться куда глаза глядят. И она, конечно же, слишком боится остаться одна.

Так что если я буду медлить, то растеряю всю решимость. Но этому не бывать. Пути назад нет. Может, я вернусь уже завтра или на следующей неделе, но чем дольше стану давить на педаль газа, тем сильнее изменюсь по сравнению с той, кем была.

Я останавливаюсь у барной стойки и забираю свой свитер, который положила на один из стульев.

– Знаю, сейчас тебе больно, – говорит Шел, следуя за мной, – но ты была счастлива.

– Со мной все будет в порядке. – Я накидываю свитер поверх сумки, старательно избегая ее взгляда. – Он был не первым моим парнем.

– Это не так.

Я замираю и смотрю на нее, чувствуя, как все сжимается в животе.

– Можешь ничего мне не говорить, но знаешь… – продолжает она, – ты не чувствовала ничего подобного ни с Коулом, ни с Джеем, ни с кем-либо другим.

Я вновь отвожу глаза и прикусываю губу, чтобы сдержать свои чувства.

Я справлюсь с этим. И очень скоро все воспоминания исчезнут, стирая из памяти все его слова и каждое его прикосновение. Все это улетучится.

– Но позволь мне кое-что тебе сказать, девочка, – продолжает она тем же тихим и спокойным голосом, каким общается с посетителями бара. – То, что ты чувствуешь к нему или к кому-то еще, на самом деле тебе не нужно. Это… – Шел касается моей груди над сердцем, – то, что ты чувствуешь, лучшее из того, что могло с тобой случиться. Потому что, как только ты начнешь собирать свое сердце из осколков, оно станет сильнее. И его будет гораздо труднее разбить вновь. – Она заправляет мне волосы за ухо, как делала всегда. – Так что можешь не сомневаться, что, когда наконец-то появится тот, кто решит его завоевать, ему придется хорошенько для этого попотеть. Для счастливой жизни нам нужна не еда, а чтобы наши сердца разбивались хотя бы раз. Но самое радостное в этом то, что первый раз всегда самый сложный. И тебе уже никогда не будет так плохо снова.

Это действительно радует.

Но ее слова также заставляют меня задуматься… Если я больше никогда не ощущу подобной боли от разбитого сердца, то полюблю ли я кого-то так же сильно, как Пайка Лоусона?

Я останавливаюсь перед домом Линдси и осматриваю подъездную дорожку в поисках «челленджера» Коула. Но сквозь стену дождя невозможно что-то разглядеть. Я звонил ему и Джордан без остановки последние двадцать четыре часа, но мое терпение кончилось. Если сыну нужно время, я готов его дать. Если ему нужно пространство, я готов и его предоставить.

Но перед этим он выслушает мои извинения. Мне нужно, чтобы он знал, что я люблю его и не хотел, чтобы это случилось.

Конечно, Коул вряд ли послушает или услышит меня, но я больше не могу сидеть сложа руки.

Выбравшись из пикапа, бегу к крыльцу Линдси и стучу кулаком в дверь. Весь день шел дождь, и, хотя я устроил парням выходной, сам отправился на стройку, чтобы доделать кое-какие мелочи и убить время, пока Коул не вернется с работы. Если он уже вышел на новую.

Лин открывает дверь в юбке-карандаше, которую носит в офис, но босиком и в расстегнутой блузке. Увидев меня, она скрещивает руки на груди и одаривает меня самодовольным взглядом.

– Хочу поговорить с сыном, – сообщаю я.

– Еще не все сказал? – усмехается она, перекидывая за спину свой конский хвост. – Боже, а я себя считала плохим родителем. О чем ты только думал? Зачем ты подобрал его объедки? Неужели во всем городе не нашлось другой женщины, которую ты мог бы затащить в постель?

– Все было совсем не так.

– Избавь меня от подробностей. – Линдси протягивает руку к тумбочке у входа и берет стакан с апельсиновым соком, в котором, скорее всего, есть и водка. – Неужели ты действительно считаешь, что она чем-то отличается от меня? Она использовала тебя, Пайк. Использовала, чтобы не платить за аренду, коммунальные услуги и что еще ты там сделал. Починил ее машину? – Она качает головой с горькой улыбкой. – Девчонка поняла, как ей повезло, поэтому тут же раздвинула ноги. Боже, вы, мужчины, тупеете, когда дело доходит до смазливого личика.

Моя челюсть напрягается. Джордан не такая. Она совсем на тебя не похожа.

Да и пришел я не для того, чтобы обсуждать ее.

– Ты ничего не знаешь, – выдыхаю я.

– О, так вы влюблены друг в друга?

Мое сердце начинает биться в два раза быстрее, а лицо вытягивается, когда в сознании вспыхивает воспоминание, как еще три дня назад Джордан стояла у бассейна и просила меня рассказать все Коулу, а затем забрать ее в свою постель, в нашу постель.

И от этого видения тут же сжимается желудок. Я так по ней скучаю.

– Боже, ты действительно любишь ее, – не сводя с меня взгляда и еле сдерживая смех, говорит Линдси.

Но, прежде чем она успевает что-то добавить, я выпаливаю:

– Где Коул?

– Его здесь нет, – отвечает она, прислоняясь к косяку и делая глоток. – И не будет еще восемь недель.

– Что?

– Ну, если бы ты уделял больше внимания сыну, а не выброшенному им мусору, то наверняка знал бы, что больше недели назад он отправился в пункт приема на военную службу, где прошел все тесты, – говорит она, веселясь оттого, что выдает мне то, чего я не знаю. – Он завербовался в военно-морской флот, Пайк. Думаю, он отчаянно нуждался в наставлениях, которых не мог получить от тебя. Он отбыл на службу сегодня утром.

Мои брови ползут на лоб.

– Что? – переспрашиваю я, но в этот раз уже крича.

Военно-морской флот? Невозможно просто так поступить на службу. Для того чтобы попасть туда, требуются месяцы.

Уж я-то знаю. Ведь я и сам чуть не отправился на службу в его возрасте. Словно прочитав мои мысли, Линдси продолжает:

– Он давно планировал это сделать. Коул запутался и хотел получить хоть какие-то наставления, – голос Линдси звучит так спокойно, словно она читает список покупок. – Но он боялся кому-нибудь рассказать об этом, потому что часто не доводил ничего до конца. Поэтому сын хотел удивить нас, когда все решится. После похода к вербовщикам, прохождения медицинского осмотра и всех тестов он собирался рассказать тебе, но, думаю, ты не дал ему такой возможности.

Медленно выдохнув, я опускаю голову.

Горло стискивает от избытка чувств, а глаза щиплет от слез. В это невозможно поверить. Коул не сделал бы ничего подобного. Он же не знает, что такое дисциплина. Неужели сын действительно захотел пройти через это? О чем он думал?

– Сейчас Коул на военно-морской базе Грейт-Лейкс, – говорит Линдси. – И вернется домой лишь через пару месяцев. Проверь его «Инстаграм», если не веришь мне. Он как раз утром выложил пост.