Неизвестный художник. Портрет короля Англии Георга I. XVIII в.

2. В момент своего восшествия на престол королю Георгу было уже более пятидесяти лет. То есть он уже обзавелся своими привычками и закоснел в своих представлениях. Все, что касалось не немецких дел, он был готов оставить на усмотрение английским министрам. Он едва знал конституцию и законы своего нового королевства. Кроме того, не понимал по-английски, а потому вскоре перестал присутствовать на заседаниях совета правительства. Из этого случайного обстоятельства родилась форма правления, которую ожидала долгая жизнь, а именно: кабинет министров, ответственный перед палатой общин. До Георга I идея о министерской ответственности не могла сформироваться просто потому, что король присутствовал при обсуждениях, и поэтому решения совета всегда считались его собственными. Впрочем, министры часто выбирались королем в обеих партиях, что делало коллективную ответственность невозможной. С ганноверцев же начинается долгий период исключительно вигских правительств. С самого своего прихода к власти виги сделали партию тори бессильной, изгнав на несколько месяцев Болингброка и отправив графа Оксфорда в Тауэр, где он просидел два года. Потом они упрочили свое положение в палате общин, манипулируя «гнилыми местечками» и подкупая избирателей. Уверенные отныне в поддержке палаты общин, они продлили срок действия парламентского мандата с трех до семи лет (закон был изменен лишь в 1911-м, и срок действия мандата сократился до пяти лет).

Джон Пайн. Заседание палаты общин. Гравюра. 1749

3. Что касается кабинета, то есть группы министров, совместно ответственных перед палатами, то он, как и все британские установления, не был задуман заранее, но стал детищем времени, случая, компромисса и здравого смысла. Кабинет — это всего лишь группа частных советников, и у министров нет никакого другого официального звания. Никто не думает создавать должность премьер-министра, парламенту отвратительно и это слово, и сама идея; но король по незнанию языка не мог председательствовать в совете, а ведь надо же было, чтобы кто-нибудь из министров его заменял. И оказалось, что этот министр Уолпол — мастер в искусстве управления. Коллеги привыкли признавать его полномочия. А он признавал, что получил их лишь благодаря согласию большинства палаты общин и (в противоположность всем предыдущим) уйдет, когда потеряет доверие не монарха, но палаты. В глазах короля эта отставка — нанесение ущерба прерогативам короны, так что остальные министры за Уолполом в отставку не последуют. Король еще долго сможет держать в совете таких министров, которые не входят в команду премьера. Только при втором Питте должность премьер-министра начнет походить на сегодняшнюю, а чтобы его звание и полномочия были официально признаны, придется дожидаться XX в.

Стивен Слотер. Роберт Уолпол и канцлер казначейства Генри Билсон-Легг. Около 1745

4. Начало эпохи Уолпола не совсем точно совпадает с эпохой царствования Георга I. Первое правительство вигов (Стенхоупа — Таунсенда) успешно подавило в 1715 г. якобитское восстание, но допустило ряд ошибок, которые вскоре его погубят: 1) чтобы обеспечить стабильное положение вигов как в палате лордов, так и в палате общин, оно предложило ограничить право короля присваивать звание пэра — опасная мера, которая сделала бы палату лордов полностью независимой от короны и страны (поскольку доступ к пэрству стал бы возможен только «через гроб») и подготовила бы в будущем неразрешимые конфликты между двумя палатами. Уолпол боролся против этой меры и убедил отказаться от нее; 2) в 1720 г. разразился большой финансовый скандал, афера Компании Южных морей (South Sea Bubble), дискредитировав целое поколение государственных деятелей. В 1711 г. эта компания получила монополию на британскую торговлю с Южной Америкой. Потом ее руководители предложили взять на свою ответственность весь государственный долг в обмен на некоторые концессии и ежегодные выплаты. В чем же могла быть их выгода? Они брали займы по процентной ставке ниже государственной, а расплачиваться с кредиторами предполагали акциями своей компании по текущему курсу. Однако со 121,5 фунта в начале года эти акции к июлю подскочили в цене аж до 1000 фунтов. Но это спекулятивное безумие, аналогичное тому, что в то же время овладело Францией («система Лоу»), рассеялось так же быстро, как распространилось. В августе стоимость акций упала до 135 фунтов. Тысячи англичан оказались разоренными. Следствие доказало, что министры, в том числе канцлер казначейства, были подкуплены. Даже сам Уолпол успешно спекулировал и вовремя продал свои акции с барышом, хотя его речи изобличили опасность. Как случилось позже во Франции после Панамского скандала, власть попала в руки молодых людей из-за краха и неосторожности старших. Таков был случай с Уолполом после South Sea Bubble. Все восхваляли осторожность его речей и завидовали осторожности его поведения. Он стал первым лордом казначейства и канцлером «Палаты шахматной доски». Он будет носить эти титулы на протяжении двадцати одного года и на практике осуществлять функции премьер-министра.

5. Сэр Роберт Уолпол был одним из величайших английских министров, хотя сторонился всех атрибутов высокого положения. Он был сыном сквайра из Норфолка и имел вкусы и манеры деревенского землевладельца. Открывал письма от сторожа своих охотничьих угодий раньше, чем письма от своих коллег. Терпеть не мог книги и музыку. Ему нравилась галантность, веселые трапезы, но он мог в течение четырех часов выдерживать общество короля Георга, говоря с ним на кухонной латыни. Будучи циником, он ничего так не страшился, как «благородных речей», и поднимал на смех противников, когда те говорили о своем патриотизме. Он ненавидел доктрины, Крестовые походы и остерегался всех, кто хотел бы, в соответствии с книгами по истории, диктовать ему, как следует поступать. Он вел государственные дела, как хороший коммерсант ведет свои, изо дня в день. Он работал так ловко, что казалось, будто он ничего не делает, в то время как он делал все. Его главным принципом было: Quieta non movere (то есть «не тронь лихо, пока оно тихо» или «не будите спящую собаку»). Он не верил в верность сторонников: «Своим молодым людям я советую никогда не говорить никогда». Его упрекали за высказывание: «Все люди имеют свою цену», но на самом деле он сказал: «Все эти люди имеют свою цену», имея в виду собственных противников, в отношении которых это было верно. «Он управлял с помощью коррупции, — сказал Маколей, — потому что в его время управлять иначе было невозможно».

6. Уолпол никогда не предлагал нации ни плана, ни программы — лишь «свой здравый смысл, доходивший до гениальности». Все двадцать лет во власти его политическая система была проста: он полагал, что слабое государство должно избегать авантюр, а чтобы укрепить династию, пока не имевшую престижа, его долгом было выиграть время. Так что он пытался поддерживать мир при помощи согласия с Францией, сокращать налоги, избегать союза Англиканской церкви и якобитов и, наконец, отстранить от власти тори. Быть может, эти цели и были лишены величия, но, достигнув их, он дал своей стране несколько лет несравненного процветания. И он же избавил партийную борьбу от былой и столь продолжительной кровожадности. А когда он наконец потеряет власть, то позволит опрокинуть себя «людям, которым ему было легко снять головы». Как раз потому, что он судил о политике скептически, а о роде человеческом смиренно, он и совершил, пока занимался делами, так мало зла, как только было возможно, хотя его недостаток воодушевления и не нравился пылким и юным душам.