Он сделал ещё одну затяжку и злобно пнул ногой стоявшую неподалёку пустую бутылку из-под пивосодержащего напитка. Та со звоном покатилась прочь и, скатившись с бордюра, со звоном упала на металлическую решётку, что прикрывала отверстие дождевой канализации.

Оставив бездомного в покое, Ярослав продолжил свой путь. Через небольшой отрезок времени он прошёл по краю территории Винного завода и направил к третьему из четырёх имеющихся газгольдеров. Прожекторы рассеивали сумрак и ударяли высоко в небо, словно желая светить ярче появляющихся на небосклоне звёзд. Вокруг было достаточно шумно и людно, мимо постоянно проскакивали какие-то компании. Коломин подошёл к третьему газовому хранилищу и увидел перед собой наглухо закрытый шлюз. Перед устройством стояло двое верзил с квадратными подбородками и гигантскими ручищами.

— С пушками внутрь нельзя, — грозно произнёс первый. Неясно, сказал ли он это по протоколу или при помощи какого-то скрытого устройства отследил, что Ярослав вооружён.

— Спокойно, это Коломин, — успокоил напарника второй. — Главный разрешает.

— А-а, тот самый мент? — хмыкнул первый амбал. — Ну пусть проходит, только без всяких трюков.

— Я тоже вас рад видеть, ребята, — усмехнулся Ярослав и прошёл под уехавшим вверх и внутрь затвором.

Подземный клуб «Гавана», размещённый прямо под газгольдером, был полон народа. Громко играла танцевальная электронная музыка, и от сильных басов по мебели, стенам и посуде блуждала вибрация. Гремели мощные большущие колонки. Свет перемещающихся софитов отливал красным, и время от времени погружал отдельные участки клуба в полумрак. Сеть коридоров, окружающая барную стойку и танцпол, с низкими потолками, стенами из красного кирпича и резными деревянными дверьми также отсылала к Викторианской эпохе. Там чувствовались некая камерность и подпольная приземлённость. Многие посетители сидели за круглыми столиками на стульях-пуфиках за коваными чугунными парапетами. Некоторые сектора клуба отделялись друг от друга декоративными винными бочками или различными промышленными агрегатами прошлого века. Под потолком витал полупрозрачный серый смог из-за сигаретного дыма. В полумраке порой вспыхивали огоньки синтетических папирос.

— Ой, Ярослав, какими судьбами? — перед капитаном выпорхнула дама лёгкого поведения. — Не желаешь зажечь?

— Я по делу, — отрезал Коломин. — Главный у себя?

— Конечно, у себя. — Женщина несколько поубавила свой пыл, дунув на длинную чёлку, что, мешая, застилала ей взор. — Вон лично в баре всем занимается.

Странно, почему владелец данной организации назвал её «Гаваной», хотя больше всего здесь оставалось от Англии времён индустриального переворота. Аккуратно лавируя между посетителями клуба, Ярослав двинулся к барной стойке. Там же и стоял хозяин, готовя интересные на вид коктейли и протирая посуду. То был Горилла, или Гориллин Степан Павлович — валютный спекулянт, нелегальный таможенный посредник и неавторизованный аэромобильный дилер. Своё прозвище Горилла получил не столько из-за фамилии, сколько из-за внешнего вида и телосложения. Жилистый и волосатый, он обладал густыми бровями и ресницами, а также плотным слоем растительности на шее, ушах и голове. Он стригся под короткий бокс и постоянно выбривал вьющуюся пиратскую бороду, но плотная щетина всё равно возвращалась, и Гориллин становился похожим на представителей самого крупного отряда приматов — горилл.

Горилла не являлся так называемым «вором в законе» и располагался где-то посередине между легальной средой и криминальным миром. Многие живущие по ту сторону закона члены общества не могли принять промежуточного положения Гориллы и поэтому всячески игнорировали его, не принимая в свой круг. Другие же представители криминалитета не считали чем-то зазорным взаимодействие с Гориллой, активно шли на контакт с ним и охотно пользовались его услугами. Тайно сотрудничали со Степаном и правоохранительные органы, когда на то имелась нужда. В частности, между Экспериментальным отделом, включая Борова, и Гориллой давно оказалась установлена негласная связь. Боровиков и Коломин иногда просили определённой помощи у Гориллина, он же взамен также просил оказать равнозначную или не совсем услугу. Горилла являлся полезным посредником, но не сказать, чтобы милиция с ним прям так крепко дружила. Но и обвинять владельца «Гаваны» в «подментованности», как это делали некоторые бандиты, тоже не следовало. Горилла взаимодействовал с государством только тогда, когда в этом была его личная заинтересованность.

— Какие люди в нашем газгольдере! — воскликнул Горилла, завидев Ярослава. — B-52, «Взрыв мозга», «Лонг-Айлэнд», «Виски Кола» — что будешь, капитан? Или хочешь по простому пенному — могу предложить светлое, тёмное, фруктовое, ягодное, шотландский эль…

— Горилла, у меня к тебе дело, — украдкой негромко сказал Коломин.

— Зайди ко мне известным путём, — также тихо проинструктировал Горилла, не желая, чтобы их явно подслушивали в компании друг друга. — Я буду ждать у себя.

С этими словами хозяин клуба ушёл на кухню за барной стойкой, а Ярослав не спеша вышел в один из коридоров, уходящих от танцпола. Здесь народа уже оказалось немного: на мягком пуфике клерк страстно целовался со своей коллегой, обнимая женщину за открытую спину, а двое каких-то предпринимателей с расслабленным видом медленно потягивали из бутылки водку «Финляндия», сидя за отдельным столиком. Громила с аугментирующими имплантами в голове стоял у неприметной железной двери с барельефом, изображающим скачущих лошадей с двумя всадниками и розы, чьи шипованные стебли изящно пересекались друг с другом.

Охранник молча впустил Ярослава внутрь и тут же закрыл за ним дверь. Коломин попал в небольшое фойе с несколькими дверьми. Здесь располагалась стойка с бронированным стеклом, за которым также сидел амбал, а также сиденья для посетителей. Громила за стойкой молча кивнул Коломину на дверь, что вела в кабинет Гориллы. Ярослав постучался и вошёл к хозяину ночного клуба.

— Давненько никого из ваших не видывал, — жестом Горилла пригласил Коломина сесть напротив за красивый лакированный стол из красного дерева. Сам делец расслабленно откинулся в мягком кожаном кресле и медленно потягивал коктейль «Кошачий глаз», имитирующий одну из самых красивых космических туманностей. В стакане Гориллы действительно как будто бултыхалось гигантское межзвёздное облако, заставляющее задуматься об эстетике Вселенной и её бесконечности.

Ярослав удобно расположился напротив хозяина.

— До этого справлялись сами. — Капитан откинул от себя полы плаща, чтобы телу стало несколько посвежее.

За Гориллой треть стены занимала мрачная большая картина, изображавшая корабль-призрак на фоне девятибалльного шторма. Излучая зловещее не то сероватое, не то зеленоватое сияние, едва прозрачный, с покосившимися мачтами и рваными парусами к зрителю резво устремлялся «Летучий голландец». Грозные волны девятого вала с силой обрушивались на него, хлестали по гнилой дырявой корме, но мёртвому кораблю было абсолютно всё равно на бушующую вокруг стихию. Небо превратилось в замкнутый чернильный купол, и не существовало в нём даже намёка на солнечную дневную надежду. Картина завораживала наблюдателя в некотором священном ужасе, и создавалось ощущение, будто «Летучей голландец» выбрал своей жертвой именно его.