Я вышла из беркутовской машины  и на ватных ногах  пошла от  дома, к которому он подвез меня, в сторону  дома старого.  Мне нужно было увериться, что глаза меня  не подводят и  дорожная колея опять вспахана… танком?  Дышать стало трудно… в моменты, когда я сильно волновалась, в груди всегда больно перехватывало дыхание.  Не помнила, как оказалась там, шагнула ближе… еще ближе и выдохнула.  Твоюж-ж-ж-ж…  Ну, нельзя же так!  Так и до сердечного приступа недалеко.  Головой нужно  думать, а не большой жопой – злилась я на себя, потому что и правда - так нельзя. Те следы  от гусеничных траков, что оставлял Ванин танк,  четко стояли  перед глазами, стоило только прикрыть их, вспоминая.  Эти  выглядели иначе.

-  Алена, куда вы убежали? – послышался за моей спиной голос Ольги, - что случилось?

   Я обернулась к ней и  успокаивающе улыбнулась:

-   Здравствуйте, Оля.  Воспоминаю вот...   Извините и примите соболезнования.  Скажите, пожалуйста...  последние минуты жизни Марии Львовны… какими они были?

-  Пойдемте на лавочку, упахалась вчера – ноги не держат, - прошла она вперед меня и села под яблоней.  Я присела рядом,  ожидая ее ответа.

-  Все признаки инфаркта,  смерть мгновенная.  Все-таки Женя медик и  не только она – врач  скорой подтвердил.   Ладно…  тело сейчас в церкви в соседнем селе, сюда привезут только к похоронам.

-  Оля,  что было еще – кто что сказал, что… прозвучало?  Просто…

-  Да ничего такого, - отмахнулась она, - то, что трактор резко зарычал за двором, не могло испугать ее – сто лет  тут ездят.   Деревня все-таки - возвращался с работы.

   Трактор…  рыкнул  трактор, а еще новая женщина в доме - медсестра Женя.  А еще – время цветения липы.  А  еще электричество... что с ним?

-  Она умерла вечером?

-  Да…  уже темнело,  Алеша уснул , а мы собрались у  камина.  Захотелось  романтики деревянного дома, тишины.  Я выключила люстру, чтобы  хорошо было видно огонь,  и только дошла до кресла…

-  Она устала, - прошептала я через ком в горле, - просто невыносимо устала… ожидать.

-  Не согласна, - отрезала Ольга, - она не ждала смерти – интерес к жизни не был утерян.  Алешка кого угодно растормошит.  Обе зимы я брала ее в город, возила везде – кино,  краеведческий музей, даже ресторан…  приодела.  Она во всем этом живо участвовала и была довольна.

-  Господи!  Какое же счастье, что вы нашлись! – искренне вырвалось у меня, - вы и  Беркутов!  Какое это счастье для нее.

-  И Борька…  Он весь отпуск провел здесь – два месяца.  Ей не было скучно.  И трудно тоже не было, и даже не суетно.  Мы старались – берегли, своя комната… - залилась слезами Ольга.

   Похороны прошли спокойно и тихо.  Старинный обряд не соблюдали – покойницу не заносили в дом.  Сельчане прощались с ней на улице, я тоже подошла и поцеловала листочек с молитвой на лбу Марии Львовны, а потом стояла рядом и только смотрела.  Те, кто игнорировал или  боялся старую одинокую женщину почти всю ее жизнь, осуждал и порицал ее, пришли сейчас прощаться.  Или просто с целью остаться на поминки и вкусно пожрать?  Не важно, Бог с ними!  Она никогда не злилась на них, только  недоумевала – «если у некоторых совсем ума не стало»…

   Когда уже  возвращались с кладбища, я позвонила мужу:

-  Коленька, ты был прав – я не хочу оставаться здесь на ночь.  Забери меня, солнце, домой -  к тебе  хочу.

-  Разрешаешь уже? – хмыкнул он невесело, - конечно, я приеду.  Только часа через два – не меньше, сама понимаешь.

-  Да, это  далековато, извини.

-  Да я не об этом!

-  А я поняла, Коль.  Да, уже разрешаю – Марии Львовны нет, теперь можешь приехать и посмотреть тут все. Если хочешь, конечно.  А то, представляешь – она увидела бы тебя…?  Как оказалось, сердечко было вымотано... -  сказала  и вдруг  как-то разом  сообразила, дошло - что сейчас делаю.  Вскинулась: -  О, Коль,  что-то я туплю, меня же обещали подбросить!  Позже, конечно, но…

-  Не нужно меня щадить, Алена.  Я не ребенок и сердечко еще не вымотано.  Это мой дед, я уважаю память о нем и ты – все равно моя.

-  Я  вся твоя, Коль - с потрохами, - облегченно выдохнула я, - тихо только езжай, не гони на грунтовке.  Дорога – не айс, кидает.

-  Не беспокойся, жди.

    Я ждала.  Помогала подавать на столы, накрытые во дворе, как  и тогда, когда мы справляли новоселье бабы Мани.  Сидела, даже что-то поела, чтобы уважить старания Ольги и медсестры Жени, которая осталась помочь.  Потом мы убирали.  Женщины  мыли посуду, а мы с Беркутовым носили ее в дом, собирали в мешки одноразовую…  обычные хлопоты.  Я просто смертельно хотела домой, понимая, что вот теперь я не появлюсь здесь больше никогда – ни за какие коврижки.  Слишком тяжелыми были воспоминания.

    Старый банный сруб постоянно притягивал взгляд.  Вина, что ли?  Нет, вины за собой я не чувствовала,  хотя  понимала, конечно – где-то и что-то я притягивала за уши.  Возможно, спасая этим себя для новой жизни, надеясь на то, что она еще может  стать счастливой.  Винить себя в этой женской слабости было бы глупо.  Но что-то было, что-то еще оставалось, если спокойно смотреть на баню я просто не могла – скручивало внутри.   Я не старалась гнать воспоминания – хотела помнить, а помнить было тяжело.

   Ольга подошла и присела рядом, устало положив руки на стол.

-  Я постелю вам на диване.  В бабушкину комнату вроде бы еще  сорок дней нельзя.  Говорят, что она пока еще здесь – возле нас.

-  Ох, Оля, я забыла сказать – за мной приедет муж, мы с ним только что…

-  Муж? – резко спросила она.

-  Ну да, - удивленно взглянула я на нее и понимающе кивнула: -  Вы же не в курсе,  я не говорила – полтора года назад я снова вышла замуж.

-  Да, - пробормотала она, - мы всегда говорили только о бабушке.  Тогда…  Ну, тогда я скажу - спрошу вас.   Короче – мне нравится Олег.  Давно нравится – еще с самой первой встречи.

-  Любо-овь? – почему-то иронично протянула я, но сразу же опомнилась, извинилась.

-  Да что там… я отлично  все понимаю, -  горько хмыкнула она, -   сама недавно узнала, что отец  Лешки женился - полночи плакала, хотя он уже давно  никто для меня.  Воспоминания, обиды...  А у вас – полжизни вместе, просто так не отбросишь.

-  Оль, а от меня что нужно?  Благословение?  Даю, - вздохнула я, - он же, будто бы,  должен быть в Москве?

-  Не прижился, - коротко ответила она, - вернулся, искал  тебя.

-  Ну…

-  Да понятно.  Мы… переспали один раз.  Потом… я знаю, что у него  бабы – квартира рядом, тут уж…  Я бываю там – часто.

-  Оль?

-  Да понятно, - отвернулась она, - он, наверное, однолюб.  Не пробиться.

   Я задумалась...

-  Возьми бутылку хорошего сухого вина, хрустальные бокалы, длинный  красивый  халат… без белья под ним.  Музыка…  хорошо бы – «Энигму», но это будет уже слишком, наверное...   Выбери  такой вечер, чтобы закат на полнеба и… войди, просто пройди мимо него в дверь и скажи, что  тебе неспокойно  и тревожно, на душе – полное гов… тихий сплин  накатил… где-то так.