встречи. Троим участникам треста она представила Фокса приглашенным гостем Фила, раздражать которого им совсем не хотелось. И наконец, как Фокс заключил из циничного пренебрежения, застывшего на лице молодого человека, тот не стал бы возражать любым помехам, возникающим по ходу нелепейшего, на его взгляд, собрания старых идиотов.

– Прошу меня извинить, – скромно, даже застенчиво пробормотал Фокс. – Продолжайте.

Взгляды собравшихся вновь обратились к Леонарду Клиффу.

– Так вот, я уже успел упомянуть, – продолжил он прерванную речь, – что был осведомлен о фактах отказа от работы на фабрике и имел свои подозрения насчет того, кто мог бы за ними стоять, хотя, признаться, мне нечем их подкрепить, кроме знания о методах, в прошлом применявшихся неким лицом, чьи финансовые махинации недавно привели к установлению банковского контроля над одной известной корпорацией. Как мне известно, он тоже хотел выкупить бизнес Тингли. У меня есть основания полагать, что он лично вел переговоры с Тингли… мм… совсем недавно. Я знаю точно, что соображения пристойности не заставят его свернуть с избранного курса. Понимаю, что мое появление здесь и сейчас выглядит неуместным и что вы можете счесть его даже оскорбительным, но тем самым я лишь предвосхищаю происки упомянутого лица.

– Какого еще лица? – завопил ничуть не смутившийся Остин.

Клифф потряс головой:

– Данного мной описания достаточно, а возможно, нет. Все вы не хуже меня знаете о той достойной уважения, завидной репутации, которую имеют бизнес Тингли и продукция его фабрики. Эта репутация окрепла задолго до того, как все мы, здесь присутствующие, появились на свет. Было бы позором и преступлением кому бы то ни было пятнать ее своими грязными руками. Моя компания предлагала Артуру Тингли триста тысяч долларов за бизнес. Мы хотим приобрести его. Платим наличными. Я хотел бы обсудить это с вами… если не сейчас, то в любое удобное для вас время и прежде, чем вы приняли бы любое другое предложение. С этой просьбой я и пришел.

Возникшая пауза длилась недолго. Первым шевельнулся Остин:

– Очень хорошо, мы вас выслушали. Свяжемся с вами, когда нам будет о чем говорить.

Сол Фрай недовольно пробурчал:

– Мое мнение он может узнать хоть сейчас. Названная сумма кажется мне справедливой. Это здание в любой момент может рухнуть… как и я сам, раз на то пошло. Я стар и архаичен, но у меня еще достаточно мозгов, чтобы это понимать…

Сказав это, Фрай упер многозначительный взгляд в Г. Йейтс. Фил Тингли восторженно присвистнул.

– Вы на собрании совета правления, мистер Фрай, – с укоризной заметил Остин. – Мы принимаем решения сообща, а не по отдельности. Но если вы уже высказались… вам есть что добавить, мисс Йейтс?

– О да! – Негромкое и мягкое сопрано мисс Йейтс все же сообщило присутствующим о ее твердой решимости. – Я категорически против продажи этого бизнеса кому бы то ни было по любой цене. И никогда не соглашусь на это, пока жива. Фабрику построил Тингли, его наследникам ею и владеть.

– Так и знал… – Поджав губы, Остин взглянул на Клиффа. – Принимать окончательное решение придется мне самому. Пожалуйста, составьте официальное предложение в трех экземплярах и адресуйте его мне, председателю совета управляющих. Думаю, вам не следует больше опасаться вмешательства посторонних с собственными предложениями.

– Благодарю вас, – отчеканил Клифф, развернулся и, твердо ступая, покинул кабинет.

Пухленький полицейский шевельнулся, поудобнее устраиваясь на подоконнике, а плечистый здоровяк у сейфа широко зевнул. Сол Фрай и Г. Йейтс буравили друг друга взглядами, полными враждебности. Остин бросил вопрошающий взгляд на Фила Тингли, развернулся на стуле и уставился на Текумсе Фокса.

– Я не пытаюсь купить этот бизнес, – ободряюще произнес Фокс и обвел взглядом сидящих. – Вам, вероятно, еще предстоит обсудить немало вопросов, не предназначенных для чужих ушей, так что, если позволите, я задам единственный вопрос… Мисс Йейтс, как вы считаете, сколь велика вероятность того, что хинин в продукцию фабрики мог подсыпать Филип Тингли?

Громко фыркнув, Фил воздел лицо к потолку и тоном, исполненным надменного презрения, прошипел:

– Боже ты мой!

Чарльз Р. Остин выглядел потрясенным. Сол Фрай изобразил недоверие. Мисс Йейтс сохранила невозмутимость.

– Мне и правда очень нужно это знать, – спокойно добавил Фокс.

– Тогда лучше спросите меня самого, – с издевкой ухмыльнулся Фил. – Конечно, это я добавлял хинин! Я впрыскивал его в банки шприцем собственного изобретения, чья игла легко проходит сквозь стекло.

Фокс и бровью не повел.

– Итак, ваше мнение, мисс Йейтс?

– На этот счет у меня нет мнения, – глядя прямо Фоксу в глаза, спокойно ответила та. – Как я уже рассказала вам во вторник и как уже объяснила полиции, хинин мог оказаться в нашей продукции на стадии перемешивания, или при расфасовке, или позже, когда закатывался в банки. Если мы говорим о смесительных баках, это мог сделать мистер Фрай, кто-нибудь из наших бригадиров – Кэрри Мёрфи либо Эдна Шульц – или я сама. Если о конвейере – кто угодно, одна или несколько работниц закладочного цеха. У Филипа Тингли не было доступа ни к бакам, ни к конвейерной ленте. Но, как я уже объясняла вам, хинин могли добавлять в зале упаковки внизу, извлекая содержимое из банок, пересыпая их хинином, размешивая и наполняя банки по новой. Это невозможно вообразить себе в рабочее время, но любой, у кого есть ключ от внешних дверей, мог заниматься своим грязным делом хоть всю ночь напролет.

– А у Филипа Тингли имеется такой ключ?

Фил застонал:

– Ну конечно, я ведь изготовил себе дубликат у «Тиффани»… – И поднял руки. – Вот он я, обыщите. Здесь мне принадлежит только фамилия, да и та не совсем моя…

– Не знаю, – ответила мисс Йейтс, не слушая его причитаний. – Филип – приемный сын мистера Тингли, и не мне было интересоваться, что у него есть, а чего нет, ключей или чего там еще.

– Мне представляется, – подчеркнуто внятно произнес Остин, – что здесь и сейчас эти вопросы звучат неуместно и ненужно. Вы создаете помеху важному собранию, которое, прошу заметить, имеет закрытый характер…

– Знаю, – улыбнулся ему Фокс. – Простите, что помешал. Но на самом деле я пришел не ради этого. Уже целый день я горю желанием обсудить кое-что с мистером Филипом Тингли… – Его взгляд упал на лицо Фила. – Разговор деликатного и крайне срочного свойства, так что, как только вы здесь закончите…

– Уже закончил, – поднялся на ноги Фил. – Хватит с меня. Ума не приложу, зачем вообще было меня в это втягивать. Пойдемте, спустимся в упаковочный цех, и я покажу вам, как работает мой чудо-шприц…

– Филип! – Голос Остина дрогнул от возмущения. – Я старался держать себя в