– Я знала, что это случится.

– Что мы будем делать? – Ида прижала ладонь к горлу.

– Уж точно не открывать ворота! – отрезала Махелт.

Через мгновение, придя в себя, она выбежала во двор, чтобы подняться на крепостную стену. Пронизывающий мартовский ветер бился об укрепления и резал ее платье и сорочку, словно ледяная сталь. Наблюдать за приближением войск собралась целая толпа. Махелт глядела на знамена, которые развевались на копьях и шестах, – в первую очередь в глаза бросались золотые, с разверстыми пастями леопарды Англии. На щитах наемников красовался тот же герб, они шли ряд за рядом под предводительством капитана наемников Савари де Молеона. Пресвятая Богородица!

Уильям Ленвейз, надев доспехи, поднялся на стену. Он стоял, положив руку на рукоять меча и выпятив подбородок, и грудь его тяжело вздымалась, когда он глядел на приближающиеся размеренной поступью войска. Некоторые пехотинцы стучали копьями по щитам, другие напевали боевой марш. За войском следовали крепкие лошадки, которые тянули повозки, нагруженные осадными машинами, а мазки дыма на горизонте отмечали подожженные стога и усадьбы.

– Можно я посмотрю, можно я посмотрю? – Роджер нетерпеливо подпрыгивал, и один из рыцарей услужливо поднял мальчика, чтобы показать ему вид со стены. Глаза Роджера стали большими и круглыми, как плошки. Ида присоединилась к Махелт, задыхаясь после подъема. Она прикрыла рот руками и заплакала при виде армии, накатывающейся на их замок, словно море. Махелт на мгновение зажмурилась: «Гуго, что ты с нами сделал? Почему не послушал меня?»

Когда армия Иоанна начала растекаться и разбивать лагерь, от толпы отделились двое мужчин и поскакали к сторожке. Один скакал впереди с флагом перемирия, другой держался позади. Махелт узнала в последнем самогó Савари де Молеона, и по ее спине пробежал холодок. Герольд выкрикнул от имени наемника требование сдаться, чтобы предотвратить кровопролитие и сохранить жизни.

– Скажите им «нет», – произнесла Махелт сквозь сжатые зубы. – Скажите Иоанну, пусть пойдет и свернет себе шею.

Ленвейз бросил на нее сердитый взгляд:

– Надо хотя бы выслушать, что они скажут, миледи.

– Зачем? – оскалила зубы Махелт. – Они лживы и вероломны. Я не дам им и дюйма земли, разве чтобы вырыть могилы.

– При всем моем уважении, миледи, в отсутствие графа и лорда Гуго я командую этой крепостью, – покачал головой Ленвейз. – Я поступлю так, как считаю нужным, чтобы защитить ее.

Махелт глядела на него, а он глядел сквозь нее, как будто она была бесплотной тенью.

– Миледи, нам следует выслушать их, прежде чем отказывать. – Ленвейз резко взмахнул рукой. – На стене должны остаться только мои люди. Женщинам и детям не место на войне.

Махелт не могла противостоять ему и знала, что Ленвейз в любом случае поступит по-своему. Она молча повернулась и с высоко поднятой головой покинула стену.

Боковые ворота открыли, чтобы впустить де Молеона и отдать двух старших рыцарей гарнизона в качестве гарантов его безопасности. Когда он вошел в главный зал в сопровождении Ленвейза, Махелт обнимала сыновей, а Ида с непреклонным видом стояла рядом, хотя и дрожала. Роджер потянул мать за подол.

– Мама, посмотри на его меч! – Мальчик показал на украшенные ножны де Молеона.

Махелт сжала плечо сына.

– Не меч делает человека мужчиной, запомни это, – сказала она достаточно громко, чтобы ее услышали.

Де Молеон бросил в ее сторону удивленный, испытующий и хищный взгляд. Махелт в ответ окатила его холодом. При виде того, как де Молеон оценивающе разглядывает зал, ей захотелось выцарапать ему глаза.

Ленвейз махнул рукой, и оруженосец налил де Молеону вина. Последний помедлил, прежде чем пригубить кубок.

– Не желаю оскорбить вас, милорд, но осторожность не раз спасала мне жизнь.

– Вполне разумно. – Ленвейз налил себе вина из того же графина и сделал большой глоток. – Если вы подниметесь в покои графа, мы сможем обсудить дела в более удобной обстановке. – Он указал путь, и де Молеон направился к двери.

Оставив детей с Идой, Махелт последовала за мужчинами, и когда де Молеон посмотрел на нее, подняв бровь, а Ленвейз нахмурился, даже не подумала отступить.

– Я не позволю меня игнорировать, – ледяным тоном сказала она. – Я дочь графа Пембрука, и мой сын – будущий граф Норфолк. Я говорю от его имени и имени моего мужа.

На шее Ленвейза пульсировала вена.

– Как пожелаете, мадам, – сухо поклонился он.

Де Молеон сощурился, но промолчал.

Когда они достигли покоев графа и закрыли дверь, де Молеон поставил вино на маленький столик. А потом впился взглядом в шляпу на стопке пергаментов, которую украшали фазаньи перья, приколотые янтарной брошью.

– Его величество требует, чтобы вы открыли ворота Фрамлингема и отдали крепость и гарнизон на его милость, – произнес он.

– И все мы не раз наблюдали эту «милость»! – сверкая глазами, выкрикнула Махелт. – Мы никогда не откроем ворота… Никогда!

– Вы отважны, миледи, но не слишком благоразумны, – кисло улыбнулся де Молеон. – Вам следует проявить мудрость и сотрудничать с королем.

– Я не могу сдать Фрамлингем без согласия графа, – сказал Ленвейз. – Мне необходимо испросить его разрешения, а его здесь нет.

– Но вы бы сдали крепость, если бы он приказал?

– Я повинуюсь воле графа, – склонил голову Ленвейз. – Когда мы в последний раз беседовали, он не отдал мне подобного приказания. Замок хорошо укреплен, как вы сами видите и как обнаружат ваши люди, если подойдут на расстояние арбалетного выстрела.

– Возможно, милорд, но любую крепость, как вам хорошо известно, можно взять. Даже великая цитадель Рочестера не устояла перед подрывниками его величества. Все крепости, которые он осадил, пали под его натиском.

– Лондон устоял, – возразил Ленвейз.

– Несомненно, но скоро он будет изолирован…

– Французы…

– …не придут, – отмахнулся де Молеон. – Я уполномочен предоставить вам выбор. Сдайте Фрамлингем и отправляйтесь на все четыре стороны милостью Божьей, сохранив свои жизни и земли, или смотрите, как все рушится и горит. Графство Айл-оф-Или охвачено огнем. Проделать то же с Фрамлингемом не займет много времени.

– Вы полагаете, мой отец останется в стороне и позволит вам сотворить такое с нами?! – спросила с ледяной яростью Махелт.

Де Молеон пожал плечами. Его глаза были похожи на коричневые стеклянные шарики.

– Граф Маршал знает, чтó поставлено на карту и кому принадлежит его верность. Как его дочь вы можете полагать себя достойной особого обращения, но как супруга предателя вы разделите судьбу своей новой семьи. Покоритесь, и все будет хорошо. Король даже сейчас готов предложить мир графу Норфолку и его сыну, если только они вспомнят о своей присяге.