Вымывшись и облачившись в свежую одежду, Махелт смогла наконец выпрямить спину и вздернуть подбородок. Ноющая щека означала, что все увидят ее синяки, но это было неизбежно. Пусть все знают, на что способен Иоанн.

С королевской осанкой Махелт пересекла двор и поднялась в покои Иды. Когда она вошла в комнату, Гуго оставил бабушку и подбежал к ней с криками:

– Мама! Мама!

Махелт схватила сына и крепко прижала к себе.

– Я так люблю тебя! – выдохнула она. – Никогда не покидай меня, никогда!

Ида, баюкавшая малышку, поднялась со стула.

– Девочка моя, что они с тобой сделали? – с несчастным видом спросила она.

– Вырвали половину сердца из груди, – горько ответила Махелт. – Но даже если бы вырвали все и выжали досуха, я бы не покорилась. Где Роджер? Что они с ним сделали?

У Иды задрожал подбородок.

– Ах, милая, он уже уехал. Его забрали вчера, сразу после того, как посадили тебя под замок. Король отправил его в замок Норидж. Мне так жаль, так жаль! – Слезы потекли по лицу Иды, она поцеловала малышку, прижав к себе. – Роджер был очень храбрым. Сказал, чтобы ты не волновалась, он исполнит свой долг.

Махелт громко ахнула, но собралась с силами, потому что знала: если она сломается, собрать обломки уже не получится.

Ида закрыла глаза:

– Мне тоже надо было заслонить его своим телом, но я слишком слаба…

– Нет, вы мудры. – Голос Махелт едва не надломился. – Вы нужны малышам. Кто другой позаботился бы о них, пока я была заперта?

Махелт снова обняла Гуго и поставила на пол, опасаясь, что еще немного – и она не сможет его отпустить.

– Я помогла Роджеру собрать его сундучок. – Ида сглотнула. – Надо было отделить его одежду от одежды брата, и я все время вспоминала, как в юности жила при дворе и мне пришлось по воле короля отдать сына… Я тоже боролась в тот день, но тщетно. Короли всегда побеждают. Они всегда отбирают то, что нам дорого. – Она умолкла, глаза ее блестели от слез.

Рыцарь Анжеран де Лонгвиль прокашлялся, стоя у двери.

– Пора отправляться, миледи, – произнес он.

Махелт кивнула. Чем скорее она покинет это место, тем лучше. Здесь ее больше ничто не держит. Нечего защищать. Все унесено ветром. Она накинула плащ и опустилась на колени, чтобы помочь одеться сыну.

– Завяжи покрепче, – сказала она. – На улице холодно.

Махелт ласково надела Гуго капюшон, погладила по румяной щеке и постаралась не думать о Роджере. Хватит ли кому-нибудь совести или предупредительности так же позаботиться о нем?

– Куда мы едем? – Гуго глядел на мать серьезными ярко-голубыми глазами.

– В Лондон… В дом твоего дедушки.

– А папа-папа там будет?

У Махелт перехватило дыхание.

– Не знаю. – Она хотела добавить, что ей все равно, но ей было не все равно. Далеко не все равно. Она злилась и винила мужа во всем произошедшем.

Ида убрала шитье, над которым в последнее время работала, оно не было уложено вместе с остальными вещами.

– Это я возьму с собой, – сказала она. – Тогда все будет готово к нашему возвращению. Мы должны работать не покладая рук. Вечно нужно что-то чинить. Как только со всем справиться? Как починить то, что порвано? – Она уставилась в пространство и, казалось, потеряла нить рассуждений.

– А если не нужно? – спросила Махелт. – Не все можно починить.

Эскорт ожидал их во дворе. Маленькая повозка предназначалась для Иды, женщин и детей. И Трайпса, который был слишком стар и болен, чтобы бежать за лошадьми. Махелт ждала ее черная кобыла. Во дворе толпились чужие рыцари и наемники, которые не смотрели ей в глаза. Ленвейз предпочел не явиться. Иоанн наблюдал из верхнего окна. Он ничего не говорил, но выпячивал свой триумф, словно золотую цепь.

– Мне нужен Роджер, – сказал Гуго, когда Орлоция усадила его в повозку и укутала пледом. Нижняя губа мальчика была оттопырена и готова задрожать.

– Ты увидишь его через несколько дней, – напряженным голосом ответила Махелт, зная, что, скорее всего, лжет. – Сейчас ему надо быть в Норидже.

– Почему?

– Потому что король так решил.

– Почему?

«Потому что небо падает на нас. А твой отец и дед позволили этому случиться с теми, кого они должны были защищать в первую очередь».

– Потому что за все надо платить, – ответила она.

Ида совладала с собой и отвлекла внимание Гуго, вручив ему шерсть, чтобы смотать в клубок, и рассказав небылицу. Когда они покинули Фрамлингем, Махелт сосредоточилась на езде, не желая ни о чем думать. Как будто вокруг бушует буря и она должна от нее укрыться. Когда-нибудь ей придется разобраться со всем, но не сейчас. А может, и не придется до конца ее дней.

Лондон, март 1216 года

В сумерках третьего дня пути Махелт и Ида добрались до дома Биго на Фрайди-стрит. С полудня беспрестанно моросило, и холод пробирал до костей. Ида кашляла и была красной, маленький Гуго был бледен и дрожал, а у малышки резались зубки – она беспокоилась и плакала весь день. Махелт сознавала, что все вокруг несчастны, но отстраненно наблюдала за ними из убежища своего внутреннего замка. Ничто не сможет пробить ее стены.

Когда они повернули во двор, Махелт увидела, что Эбен привязан снаружи конюшен и конюх Гуго торопливо растирает его. На спине жеребца виднелся след от седла, а от черной шкуры поднимались струйки пара. Другие конюхи хлопотали вокруг лошадей, все конюшни были переполнены.

Когда Махелт спешилась, Гуго вышел из здания с усталым и глубоко встревоженным видом. Его дорожный плащ был забрызган грязью от подола до колен, и он побледнел от усталости. Махелт видела мужа и в то же время не видела. Она знала лишь то, что он позволил ей и детям стать жертвами Иоанна, хотя обещал им безопасность. Махелт едва сдержалась, чтобы не заорать на него. Она знала: если начнет кричать, замолчать уже не сможет.

– Папа, папа! – Маленький Гуго выбрался из повозки и побежал к отцу.

Гуго подхватил его на руки, поднял и крепко поцеловал:

– Ты цел! Слава богу, ты цел!

– Король забрал Роджера! – сообщил мальчик.

– Знаю… Мы вернем его назад. Обещаю, что вернем.

Махелт сжала кулаки, когда Гуго приблизился, и отступила, не желая, чтобы он к ней прикасался.

– Это такое же ваше обещание, как и другие?

– Я исполнял свой долг… – Гуго протянул руку к ее щеке. – Боже праведный, Махелт, ваше лицо… Что они?..

– Долг?! – выкрикнула она. – Не говорите мне о долге! Вы оставили меня и наших детей в руках вероломных слабаков. Золото и серебро оказались вам дороже наших жизней! – У Махелт пульсировало в висках, пока она пыталась унять свою ярость.