– Между караульными постами есть зазор. На улице адский холод, и это нам на руку: они не ожидают, что кто-то попытается покинуть замок студеной ночью.

– Ночью? – Де Богун удивленно уставился на нее.

– Солдаты будут греться у огня. На посту останутся только часовые. Река замерзла, значит лодки по ней не ходят и рыбаки нам не попадутся. Я возьму с собой несколько человек, мы переберемся через стену и направимся в Уоллингфорд.

Де Богун продолжал смотреть на нее как на сумасшедшую.

– Без лошадей, в темноте, во время снегопада? – спросил он. – И в такой холод, что птица на лету мерзнет?

Она упрямо вскинула голову:

– Я скорее отдам себя на произвол стихии и милость Господа Бога, чем покорюсь Стефану. Я должна покинуть Оксфорд, потому что мы на пределе наших сил, а без меня победа Стефана будет такой же призрачной, как его право на корону.

– Но караульные? Ночью их меньше, но все же они несут службу. Что, если вас обнаружат и схватят? Молитва не сделает вас невидимой.

– Я и не надеюсь на это. Неужели вы считаете меня настолько беспечной? Я просчитала все до мелочей. – Она сверкнула глазами. – Мы оденемся во все белое и сольемся со снегом, часовые нас не заметят.

Де Богун удивился еще больше.

– Принесите мне все белые вещи, которые найдутся в замке, – скомандовала Матильда. – Простыни, скатерти, одеяла.

Де Богун мгновение поколебался, как будто и вправду думал, что она повредилась в уме, но затем все же поклонился и отправился отдавать приказания.

Когда слуги принесли нужные вещи из различных сундуков и спален, Матильда принялась изучать, что имеется в наличии.

– Из некрашеных одеял можно сделать плащи, прорезав дырку для головы, – прикидывала императрица. – А из этих простыней – капюшоны.

Вместе с придворными дамами она принялась за дело, обсуждая план побега. Матильда выбрала в сопровождающие Александра де Богуна, Хью Плакнетта и двух других верных рыцарей, а также своего гонца Ральфа ле Робера. Тот родился в Оксфорде, хорошо знал все дороги и тропы и мог провести их в Уоллингфорд безопасным путем.

– Пойдем через Абингдон, – предложил он. – Это в общей сложности около шести миль. Остановимся в монастыре, чтобы согреться и взять лошадей.

Матильда согласилась. Она хорошо знала аббата Ингалфа. Он не откажется прийти им на выручку во имя Господа.

С каждым стежком ее решимость крепла. Лучше умереть от холода и изнеможения, чем сдаться.

Она приказала поварам приготовить полноценный ужин для каждого и откупорить последнюю бочку вина. Когда тусклый зимний день склонился к вечеру, все собрались, чтобы насладиться остатками вяленой рыбы, лука и ячменя, сдобренными большим количеством перца, ведь острая пища лучше согревает. От возбуждения Матильда не чувствовала голода, но, зная, что это ее последняя трапеза перед побегом, заставила себя съесть все, что было на блюде. Она старалась не думать о будущем, однако невольно продолжала взвешивать все детали побега и возвращалась к нему мыслями снова и снова. В крепости есть потайной ход, но воспользоваться им нельзя. Люди Стефана наверняка внимательно следят за ним. Спуститься из окна одной из комнат по веревке – путь более сложный и опасный, но зато так меньше шансов, что их заметят.

Дамы надели на Матильду мужские шерстяные рейтузы и три платья одно на другое. Солдаты нашли для нее лишний стеганый плащ. Ее башмаки по щиколотку были оторочены овчиной и снаружи смазаны прогорклым гусиным жиром, чтобы не пропускали воду. Укутанные во множество слоев одежды, с накинутыми на плечи простынями и одеялами, путники напоминали бесформенные движущиеся сугробы. Один рыцарь нес прочную веревку, другой масляную лампу, но ее пока не зажигали, чтобы не привлекать внимания солдат в Оксфорде. К тому же снежные ночи светлые, и дорогу можно будет различить без труда.

– Опять пошел снег, – заметил Ральф ле Робер, когда они с Хью Плакнеттом привязывали веревку к средней перекладине окна.

Матильда глянула туда, где в сизом мраке плясали белые хлопья:

– Он поможет нам остаться незамеченными.

Несмотря на внешнее спокойствие, внутри все сжималось от страха. «Я погибну», – неотвязно стучало в голове.

– Ну, с Богом! – решительно произнесла она.

Ральф бросил веревку наружу и ловко, как уж, скользнул вниз. Казалось, это так легко: просто перебирай руками. Сердце Матильды бешено заколотилось. Александр де Богун спустился вторым, неуклюжий и не столь проворный, как гонец. Его ножны с громким скрежетом задели подоконник, и было слышно, как он тяжело пыхтит. Матильда уже стала мотать головой: нет, она не полезет, она не сможет; но ноги сами понесли ее вперед, и Хью поднял ее на окно.

– Держитесь крепко, – велел он. – Спускайтесь медленно, внизу вас подхватят. Смелее!

Ноги уперлись в каменную стену, руки лихорадочно схватили грубую веревку. Дул ледяной ветер. Морозный воздух обжигал ноздри. Легкие снежинки падали на лицо, словно ангел ронял перья. Все нутро ее содрогалось, но она стиснула зубы, и крик ужаса застрял в горле. Матильда закрыла глаза, вверив душу Господу, и начала спуск – правая рука, левая рука, правая, левая… Милостивый Боже и Пресвятая Богородица! Матильда качалась над пропастью, изо всех сил стараясь удержаться, ладони горели от напряжения и трения о веревку.

Вдруг сильные руки подхватили ее, и через мгновение она оказалась в объятиях Александра де Богуна, который поставил ее на землю в хрустящий рыхлый снег.

– Госпожа, воспоминания об этой минуте будут согревать меня все наше путешествие, – сказал он с натянутой улыбкой, тогда как Матильда, все еще плохо держась на ногах, прижималась к нему.

Матильда отодвинулась и издала смешок, но ей показалось, это засмеялся кто-то другой, находящийся поодаль, потому что ее продолжали сжимать тиски страха, словно какая-то часть ее все еще висела над темной бездной. Хью и другие рыцари в свою очередь спустились со стены, и Хью подергал за конец веревки. Помощники наверху отвязали ее и кинули беглецам. Те обвязались вместе: если один провалится под лед, другие тут же вытащат его, а если погода ухудшится, никто не отстанет. Матильда изо всех сил пыталась закрепить веревку у себя на талии, но руки ее так дрожали, что де Богуну пришлось сделать это за нее.

Процессия тронулась. Матильду поставили посередине, чтобы тела мужчин защищали ее от непогоды. Первое препятствие – крепостной ров. Хотя слой льда был толстым, ступали очень осторожно – опасались, что кто-нибудь поскользнется и непроизвольно вскрикнет, чем привлечет внимание врагов. Беспокоились и о том, как бы часовые не заметили их.

Матильда медленно погружала ногу в глубокий снег, пока подошва ее сапога не касалась льда. Она делала один робкий шаг за другим, глаза ее расширились от страха и необходимости внимательно смотреть под ноги, слух тревожно напрягся. Но вокруг не видно было ничего, кроме снега, кружащегося в темноте, и не слышно ничего, кроме завывания ветра. Так, шаркая по шершавой поверхности замерзшей воды, они преодолели ров и стали пробираться к Темзе – еще более широкому ледяному полю, лежащему между ними и Абингдоном. Путь приходилось прокладывать, утопая в снегу по колено. Рыцари по очереди проходили дальше, чтобы протоптать дорогу для остальных. Это была утомительная работа, но, по крайней мере, она помогала сохранять тепло и каждый шаг уводил их дальше от Оксфорда и приближал к убежищу.