– Это, конечно, не моё дело, – деликатно начала Василиса, – но мне кажется, что сейчас не самое удачное время для замены предводителей в кланах нашей коалиции.

– Не волнуйтесь, – улыбнулась Анфиса, – я же всё понимаю, это просто мечты о том, что смогу сделать после войны. Извините, кажется, я вас отвлекла незваным приходом и вы разговаривали о чем‑то важном?

– Да Саша мне тут собирался рассказать, откуда у него прозвище Шам появилось.

Я с удивлением взглянул на Василису – с чего бы она так всё вывернула, ведь на эту тему мы вообще не говорили.

– Ой, – вскочила на ноги Анфиса, – мне тоже хочется послушать, можно?

– Хорошо, – задумался я, прикидывая, с чего начать. – Мой дед – папин отец – в своё время работал часовщиком в ремонтной мастерской, и когда он умер, весь его скарб по наследству перешёл ко мне – так он сам завещал, я тогда в третьем классе учился. Папа показал мне, как с инструментами обращаться, кое‑чему подучил – мы вместе разобрали, почистили и отремонтировали пару старых механизмов. Мне понравилось возиться с часами, оказалось, что в их устройстве нет ничего сложного: пружина или гири, маятник, шестерёнки и стрелки.

Я невольно задумался, вспоминая своё детство, но расслабиться мне не дали:

– Продолжай, не останавливайся!

– А потом я всей школе ремонтировал механические часы – тогда других и не было. Ребята удивлялись и даже завидовали: насколько я быстро и ловко справляюсь, вот поэтому и прозвали Шаманом – немного пошаманил и всё починил! Потом прозвище сократилось до короткого слова «Шам», а через пару лет эту кличку и вовсе забыли, так как пошла мода на электронные часы, а про механику уже никто не вспоминал. Так что прозвище никак не связано с легендой.

– Не скажи, – возразила Анфиса. – Пелакин был как раз часовым мастером. Только он не ремонтировал, а делал магические часы на заказ.

– Вот это новость, – удивился я. – А какие‑нибудь из его часов сохранились?

– К сожалению, нет, – ответила Василиса. – Он же в книге снов несколько текстов зашифровал, а на последней странице своего дневника приписал, что ключ к шифру спрятан в часах. И в девятнадцатом веке, когда его книга приобрела бешеную популярность, началась повсеместная охота за его работами. Их разбирали по винтикам, шлифовали детали в поиске скрытых надписей, травили кислотами и щелочами, распиливали на мельчайшие кусочки – всё искали те самые часы, в которых спрятан ключ к шифру. Но, к сожалению, так ничего и не нашли, а часов уничтожили великое множество.

– Да, странная история, а может, где‑то и сохранились те самые часы, о которых он упомянул в конце дневника? – спросил я. – У какого‑нибудь коллекционера, который даже и не подозревает о том, что владеет механизмом работы самого великого предсказателя волшебного мира. Или в семейном архиве лежат часы, которые принадлежали какому‑нибудь прадедушке, а потомки даже и не подозревают, что их антиквариат магический и в нём‑то и скрыт ключ к шифру.

– Может, и сохранились, – сказала Анфиса. – Нет точных данных: сколько всего Пелакин изготовил часов. Да и сколько их уничтожили – тоже неизвестно. Сашуля, кстати, а в наследстве твоего дедушки, кроме инструментов, не сохранились ли какие‑нибудь старые часы? Или какие‑нибудь детали хотя бы?

Но этого вопроса я уже не слышал, так как мирно и крепко спал богатырским сном, просто потому, что слишком сильно устал, и физически, и морально. Наверняка есть люди, которым кровопролитная драка только добавляет тонуса, но у меня организм устроен по‑другому, и даже после малейшего стресса меня клонит в сон.

Я спал спокойно и безмятежно, словно младенец, уверенный в том, что всё хорошо и ничто не сможет его побеспокоить. Сколько и о чём ещё разговаривали Василиса с Анфисой и когда они закончили посиделки – не знаю, так как мне снился удивительный сон про часовые механизмы. Как в один прекрасный момент разом перестали работать все электронные часы и людям пришлось срочно переходить на старинные, механические. А их не хватало. Часы выросли в цене, профессия часового мастера стала чрезвычайно престижной – люди находили на дальних полках старые хронометры, принадлежавшие их родителям, и несли в ремонт. И мне тоже пришлось пойти работать часовщиком – достать из тайника дедушкины инструменты и открыть собственную мастерскую. И день за днём, без выходных и праздников я чистил, чинил и ремонтировал старые механизмы.

И вот однажды какая‑то странная бабуля принесла мне чрезвычайно старые и необычные напольные часы. Лишь только я прикоснулся к ним, как сразу понял – они волшебные, из самых глубин их механизма так и струились флюиды магии. А когда открыл крышку и опустил лупу на правый глаз, то увидел внутри корпуса маленького живого человечка. Он громко ругался и размахивал крошечными кулачками, а когда мне удалось понять слова, произносимые тоненьким писклявым голосом, то я понял – это не простой лилипут, а человек‑легенда, величайший предсказатель, волшебник по фамилии Пелакин.

– Более тупого сборища, чем все эти глупцы, называющие себя магами и волшебниками, я не встречал! Я же русским языком, чёрным по белому написал в книге снов: ключ к шифру спрятан в часах! Так нет, они стали искать какие‑то отдельные, специальные часы с кодом к шифру, словно это какой‑то набор знаков или цифр! Неужели нельзя догадаться, что ключ спрятан во всех моих часах? А точнее сказать, любые изготовленные мною часы содержат сведения: как прочитать зашифрованные тексты. Надо только открыть часовой механизм и применить самую чуточку мозгов!

Дослушать, в чём заключён секрет шифрования, мне не удалось, так как старушка вдруг проявила невиданную для своего возраста прыткость! Увидев, что я разговариваю с кем‑то спрятанным в часах, она захлопнула крышку, взвалила часы на плечо, словно они ничего не весили, и куда‑то понесла. Я осторожно выглянул в окно, дождался, когда хозяйка часов отойдёт на достаточное расстояние, и крадучись пошёл следом. Она шла между невысоких двухэтажных домов по кривой узкой улочке, поднимающейся в гору. И там, где улица упиралась в какую‑то древнюю стену, старушка свернула налево и зашла в изысканную усадьбу, утопающую в зелени небольшого сада. Я незаметно поднялся на полуразвалившуюся крепостную стену и весь остаток моего сна наблюдал за таинственным домиком, хранящим столь изумительную тайну.

Глава 15

Проснулся я почему‑то не там, где ложился, а в бане – в лечебной колыбели. Рядом со мной стояла Василиса и водила травинкой вдоль правой руки, а приятные покалывания и подёргивания в районе плеча говорили о том, что всё выздоравливает и приходит в норму.

– Василисушка, – потянулся я к ней.

– Лежи и молчи! Сколько раз повторять: нельзя во время этой процедуры языком молоть!

Мне ничего не оставалось, как погрузиться в упоительную атмосферу возрождения организма. Когда покалывания прекратились, Василиса сказала:

– Вот и всё, руку надо разрабатывать, шея может пару дней поболеть, а сейчас одевайся – пойдём репетировать нападение на Каменного дракона.