— По какому адресу?

— На Вестер-Вольдгаде. У заднего входа в мэрию.

Майер закрыл глаза и застонал.

— И что там? — спросила Лунд.

— Она попросила меня подождать и вышла. Обычно я на такое не соглашаюсь. Они же могут просто сбежать. Но эта девушка казалась очень милой. Не пьяная, приветливая и вообще.

— Что ей нужно было в мэрии?

— Мне она не рассказывала. Я только видел, как она вошла внутрь и через пару минут вышла.

— Вы видели кого-нибудь вместе с ней?

— Нет, она вышла одна. И потом мы уже без остановок ехали до Грённинген. Я бы не хотел понапрасну тратить ваше время. Я не могу обещать, что это она. — Он глянул на снимки еще раз. — Похожа, но…

— Спасибо.

Она пожала его руку, взмахом руки подозвала Свендсена, который болтался в коридоре за стеклянной стеной, попросила взять у Фреверта письменные показания. Потом они сели вдвоем с Майером в кабинете и стали думать.

— В том районе полно гостиниц, — сказала Лунд.

— Мы уже обходили гостиницы.

— Значит, надо еще раз обойти. Спросить, не видел ли кто какого-нибудь политика, не живет ли кто из мэрии поблизости. Вы работаете с охраной?

В нем чувствовалось растущее напряжение, он не смотрел на нее.

— Да, конечно, работаю.

— Таксист вез ее от дома Кемаля к ратуше, — продолжала свою линию Лунд.

— Он не уверен, что это была именно она.

Она не хотела спорить с Майером. Он боялся потерять работу. Разрывался, как она догадывалась, между тем, что считал правильным, и тем, что считал разумным. Разумным для себя.

— У меня встреча, — сказала она, вставая. — Позвоните мне на мобильный, если будут новости.

За ночь Риэ Скоугор прощупала по своим каналам парламент. Выяснилось, что министр внутренних дел относится к Хартманну хорошо.

— Проблема только в премьер-министре. Он считает, что ты слишком амбициозен. Слишком привлекаешь внимание. И опасается, что замахнешься на его кресло, если сможешь свергнуть Бремера.

Хартманн выслушал, отрицательно покачал головой:

— Нет, его место меня не интересует. По крайней мере, ближайшие четыре года он может спать спокойно.

Мортен Вебер читал утренние газеты.

— Отрадно видеть, что, судя по опросам, мы не теряем голосов. Похоже, никто и не поверил в то, что мы связаны с убийством.

— Коль скоро министр внутренних дел с нами, можно считать, что с парламентом проблем нет.

— Только если премьер-министр не будет возражать, — уточнила Скоугор. — Он и один при желании может перекрыть нам кислород.

— Это смешно, мы же из одной партии. Неужели они станут поддерживать Бремера?

Она загадочно улыбалась.

— Выкладывай, что знаешь.

— Есть одна возможность. У премьер-министра сейчас не лучшие времена. И он был бы не прочь разделить твой успех.

Хартманн растерялся. Скоугор и Вебер с такой легкостью ориентировались в мутных водах политики.

— К чему ты клонишь?

— Его интеграционная политика устарела. Если мы скажем, что его кабинет помогал нам разработать нашу программу, участвовал в создании концепции ролевых моделей, поддержал школьные проекты…

Хартманн замахал руками:

— Нет, об этом не может быть и речи. Это исключительно наша заслуга. Да они были против с самого начала.

— Забудь, что было раньше, Троэльс. Если мы поделимся с ними этим…

— Чем?

— Чем угодно! Ради их поддержки…

— Это все ложь!

Вебер только успевал поворачивать голову, следя за спором.

— «Ложь» — очень сильное слово. Это просто политика. Правда или неправда — через некоторое время это уже не важно.

— А что тогда важно?

— Важно то, что приносит результат, — сказал Вебер, глядя на него как на простачка.

— Нет, и это не обсуждается.

— Ладно, — сказала Скоугор и уткнулась в лежащие перед ней бумаги.

— Ладно, — сказал Вебер и зашуршал газетами.

В кабинете стало тихо.

— Я рад, что вы сходитесь во мнении, — проговорил наконец Хартманн.

— Мы многое видим одинаково, — согласилась Скоугор.

— Ответ все равно «нет».

Еще одна долгая минута тишины.

Потом Хартманн глубоко вздохнул, посмотрел на деревянные панели стен, на оконные витражи, на гербы и позолоту, на затейливый светильник в форме артишока. Все это — атрибуты должности, но не власти.

— И что конкретно мы получим взамен?

— Мы сможем приглашать его на мероприятия нашей избирательной кампании, — начала Скоугор.

— Самое главное — Хольк согласится сотрудничать, как только узнает, что премьер с нами, — перебил ее Вебер. — Мне этот вариант противен, как и тебе. — Он пожал плечами. — Но если такова цена альянса…

— Узнай точно, на что мы сможем рассчитывать.

— Задавая этот вопрос, мы уже даем согласие, — сказал ему Вебер. — Пути назад не будет.

— Пути назад уже не будет, — повторила Скоугор.

— Обсудите условия, потом назначьте мне встречу с премьер-министром. Если таким путем мы получим кресло мэра, то какая разница, кому достанется слава.

Он встал из-за стола и решительным шагом вышел из кабинета.

Вебер и Скоугор, неожиданно ставшие союзниками, переглянулись. Между ними повисло неловкое молчание.

— Ты не узнал, что делали полицейские на парковке? — спросила Скоугор.

— Что?

— Ты же слышал, Мортен. Ты все слышишь, даже когда делаешь вид, что не слушаешь.

— Нет, я ничего об этом не знаю. Позвоню-ка я в парламент.

— Не надо. Это политика, так что оставь ее мне.

Из банка прислали другого служащего, моложе и приятнее.

Пернилле звонила в тюрьму, пыталась поговорить с Тайсом, ее не соединили. Узнала только, что его продержат там еще сутки, если не дольше. Звонков ему больше не полагалось, но была одна хорошая новость: ей разрешили навестить его ближе к вечеру.

— Простите, — сказала она человеку из банка. — Боюсь, я не смогу сегодня обсудить этот вопрос с мужем.

— Ничего страшного. — Он разложил перед ней принесенные бумаги. — Давайте предположим, что вы выставляете дом на продажу, а тем временем продолжаете там ремонт.

— Так.

— Мы продлим вам сроки по займу, так что вам не придется делать выплаты месяц-другой. Если дом купят быстро, то вы вполне уложитесь в бюджет.