«Освободи ребёнка. Тогда я всё расскажу, – сказал Хёнсу. Он хотел чётко произнести эти слова, но голос вышел плаксивым. – Я всё расскажу и готов погибнуть, чтобы внешне это выглядело как самоубийство. Могу сделать всё, что ты прикажешь, и всё, что ты хочешь».

Ёнчжэ тихо засмеялся.

«Конечно, ты должен так поступить. Но ты ошибся в последовательности. Ты должен смотреть, как умирает твой сын, и при этом ты должен мне рассказать, как убил мою дочь. А я, выслушав твой рассказ и убедившись, что твоего сына убило озеро, открою водные ворота и выпущу воду. Можешь не надеяться на вмешательство главного штаба. Потому что, прежде чем в штабе начнут действовать, твой сын, который сейчас на острове, погибнет. Закончив спуск воды, я на буксире доберусь до острова и заберу тело твоего сына. Затем посажу его в твою машину. Само собой, твою жену тоже. Было бы слишком жестоко разлучить семью».

Огромная волна подняла Хёнсу вверх и с силой бросила вниз. Он до сих пор не вспоминал про Ынчжу.

«Ты со своей семьёй на своей машине на максимальной скорости бросишься в озеро. Это будет растолковано так, что ты раскаялся в содеянном преступлении и, не пережив чувства вины, покончил с собой вместе с семьёй. Такая вот жалостливая история, трогающая до слёз».

Из верхнего кармана Ёнчжэ достал диктофон.

«Ну как тебе? Понравился мой план?»

Накатывающие волны встряхивали тело Хёнсу и давили на него. Гнев и отчаяние тащили его вниз, в бездонную тьму. Он трясся, чтобы хоть как-то дышать. Он всячески боролся с собой, чтобы не потерять сознание и сохранить хладнокровие.

«Начинай», – сказал Ёнчжэ.

Хёнсу опять силился что-то вспомнить. Рост Совона в начале семестра составлял 158 сантиметров. Тогда сколько должен составлять его рост в сидячем положении. 77 сантиметров? 78? 80? А докуда дошёл уровень воды? Если хотя бы он мог видеть консоль с показателем уровня, тогда можно было бы примерно это подсчитать.

«Я же велел начинать, – Ёнчжэ поднял и показал Хёнсу дубинку. – Ты начнёшь после того, как я ещё раз тебя ударю?»

Хёнсу поднял голову и посмотрел на монитор. Свет прожектора опять возвращался на экран. Все стало более мутным, и силуэт Совона был ещё сильнее размыт. Однако что-то изменилось. Совон был испуган, но до сих пор был в сознании. Глаза широко открыты. Он тянулся вверх головой и оглядывал озеро. Еще за головой Совона Хёнсу увидел оранжевые светящиеся глаза. Заострённые уши, тело, сидящее на ветке, вроде как сова, длинный хвост. Если Хёнсу не ошибся, это был кот по кличке О́ни, к которому Совон каждый день после обеда ходил на ферму.

«Чхве Хёнсу», – донёсся жёсткий голос О Ёнчжэ. И Хёнсу почувствовал холод, приливший к щекам. Пока свет прожектора проходил по экрану, его гнев остыл. Когда экран опять потемнел, появилось спокойствие, которое очень хотел обрести Хёнсу. Он даже был готов войти на игровую бейсбольную площадку. Затягивание времени ничего ему не даст. Выводить из себя О Ёнчжэ также не стоило. Надо начать рассказ, только тогда у Хёнсу появится какой-то шанс.

«Всё было плохо», – заговорил Хёнсу. Он откинул голову к спинке стула, а взгляд перевёл с экрана на лицо Ёнчжэ. Хёнсу решил временно не смотреть на экран. На помощь Сынхвана надеяться не приходилось. Одно из двух: либо он где-то заперт, либо, не дай бог, уже мёртв. Завершить дело теперь мог только он сам. Для этого он должен быть хладнокровным. А когда смотришь на Совона, это невозможно.

«Туман был очень густым. Я заблудился. До этого я пил, мне хотелось спать, мокрая дорога была скользкой».

Ёнчжэ вжался глубоко в кресло. Хёнсу попробовал согнуть указательный палец на правой руке, завязанной за спинкой стула. В кончиках пальцев не было сил. Боль была до того страшной, что, казалось, глаза вот-вот выскочат из орбит. Однако он осознал один факт, который до сих пор не замечал. Его левая рука поддерживала сломанное правое запястье. С какого момента она начала двигаться? Не важно, но это было очень хорошо. Важно то, что Воротила сейчас ненадолго заснул за спиной. Пока Воротила не проснулся, нужно уложить типа, который сидит перед ним.

«Там дорога делала крутой поворот. Под таким страшным углом. Как только я свернул, машина начала скользить, я не мог нормально рулить. В этот момент из тумана выскочила девочка. Она была в белой одежде, как привидение. Она вылетела прямо на мою машину».

Ёнчжэ поменял ноги, облокотился на подлокотник кресла и подпёр рукой подбородок.

«Я нажал на тормоз, но было уже поздно».

Хёнсу пощупал левой рукой и взялся за край стола.

«Ты когда-нибудь видел, как человек врезается в машину?»

Ёнчжэ сидел не шевелясь, с широко открытыми глазами и не отвечал, только глаза его стали красными, как вечерний закат.

«Я впервые увидел именно тогда. Расправив руки, словно обнимая машину, она прилепилась к капоту. Будто мокрое распластанное полотенце. Это было очень короткое мгновение. Меньше одной минуты. Я просто тупо смотрел, как девочка падает лицом на мою машину, и даже видел, как её отбросило от машины на дорогу. Во все стороны разлетелись сильные брызги, туман закружился, словно метель. Она лежала и не двигалась. А её голова была разбита, как арбуз…»

Хёнсу старался выдавать максимально шокирующие описания. Наблюдая за выражением лица Ёнчжэ, Хёнсу понемногу сдвигался в сторону спинки стула. Верёвка, которой к стулу были привязаны его ноги, впилась в плоть, словно пила. А боль от ран кромсала его тело, словно рассвирепевший зверь.

«Я тогда думал, что девочка сразу умерла. Было очень страшно. Сначала – от осознания, что я убил человека. Затем от того, что я должен за это заплатить, и от мысли о том, что́ придётся из-за этого потерять. Лишённый тогда прав за вождение в пьяном виде, я опять, выпив, сел за руль. Пока я шёл к ребёнку, выйдя из машины, я начал бояться за своего сына, жену, работу и квартиру, которую мы с трудом купили…»

Хёнсу вспомнил тот момент шестилетней давности, когда он своим телом защищал в игре «дом», – это был именно тот момент, когда он ждал игрока, который ногой подал мяч в его сторону. Сейчас расстояние между ним и Ёнчжэ было всего два метра с хвостиком. А голова Хёнсу находилась намного выше, чем голова Ёнчжэ.

«Я решил выбросить тело в озеро и протянул руку к ребёнку…»

Запёкшаяся кровь прилипла к его ресницам. Из-за этого перед глазами мерцало красное пятно. Хёнсу изо всех сил моргал, в надежде, что кусочек запёкшейся крови отпадёт. Ведь плохо, если не видишь цели. Шанс у него будет только один. Именно в тот момент, когда Ёнчжэ начнёт сильно волноваться.

«Вдруг девочка открыла глаза. Она смотрела на меня глазами, полными страха, и прошептала…»

Ёнчжэ опустил руку, на которую опирался подбородком, и положил её на подлокотник. Хёнсу с трудом стряхнул затвердевшую кровь. Поле зрения стало намного лучше, он мог даже прочитать, что было написано в глазах Ёнчжэ. Они спрашивали: «Что же сказала девочка?»