Впоследствии отец показал ему железные коробки, которые с ревом плыли высоко в небе, оставляя за собой белый, как облако, лед. Ни одна птица не могла бы подняться так высоко.

«Мы уверены, что это тоже люди, — сказал отец Филину. — Слишком уж прямо летят эти штуки, чтобы быть живыми. Наверняка это специальные летающие грохоталки или, вернее сказать, гуделки. И нечего удивляться — люди, кажется, запрограммированы, чтобы покорять и править. Но ты, сын, должен всегда помнить о том, как тебе повезло. Ты родился в Старом Лесу, куда, неизвестно почему, люди не заходят, если не считать одного и того же человека с его желтой собакой.

Но это совершенно не значит, что ты можешь забыть основное правило. Ну-ка, повтори его!»

«Держись от людей подальше, чего бы это ни стоило, — послушно повторил Филин. — Иначе рано или поздно они до тебя доберутся».

О том же самом твердили Филину все его инстинкты. Чем дальше он улетал от леса, исследуя прилегающие к нему поля, тем чаще он сталкивался с людьми и всегда чувствовал одно и то же: стоит ему только обнаружить свое присутствие, и это кончится для него плохо. Даже без строгого отцовского внушения Филин знал бы, что ему любой ценой следует держаться от людей как можно дальше. И большинство обитателей леса придерживались в отношении людей того же незыблемого правила, вложенного в них самой природой.

К тому времени, когда ясным и теплым утром возле Горбатого моста остановилась длинная грохоталка, шестое чувство уже подсказало большинству обитателей леса, что их спокойной жизни пришел конец. За полмесяца, что прошли со дня гибели Лопуха и провала затеи с петицией, в лес приходило все больше и больше людей. Когда же со спины длинной грохоталки сгрузили желтую грохоталку поменьше, тревожная весть мигом разнеслась по всему лесу. Пара лесных голубей, осмелившаяся подлететь поближе, чтобы как следует рассмотреть чудище, в панике метнулась обратно под деревья, чтобы рассказать всем, что эта желтая штука совсем не такая, какие ездят по шоссе. И, с опаской глядя на новую грохоталку из-под кустов и из крон самых густых деревьев, лесные жители почувствовали, как их сердца сжимаются от нарастающего страха и дурных предчувствий. Желтая грохоталка кашлянула несколько раз, изрыгнула клуб жирного черного дыма и с ворчанием ожила. Но только когда она тронулась с места, лесные существа поняли, что имели в виду голуби. У грохоталки были необычные длинные ноги, которые при движении пронзительно взвизгивали, напоминая голоса норок. Грохоталка без труда перевалила через Горбатый мостик и покатилась по Долгому полю, а следом за ней двинулась другая, обычная грохоталка, в которой сидели несколько человек с блестящими белыми головами.

У Калитки люди вылезли из своего экипажа и с шутками и смехом приблизились к воротам, которые оставались надежно заперты на протяжении десятков лет и зим и густо заросли ежевикой. В предыдущие разы люди входили в лес через Калитку, но сейчас они дружно навалились на створки ворот и под жалобный скрип ржавых петель распахнули их настежь.

Желтая грохоталка заворчала, зачадила и двинулась по Тропе.

— Она нас съест! — в панике пищали мыши.

— Послушайте, как сердито ревет это чудовище!

— Это ужас, ужас!

— Мы все погибнем!

— Глядите, как эта штука взрывает землю! Она хочет выкопать всех, кто от нее спрятался!

Паника была всеобщей и всеобъемлющей. Ни одно существо не могло отделаться от ощущения, будто желтое чудовище явилось в лес персонально за ним, хотя разум подсказывал, что планы грохоталки носят гораздо более общий и зловещий характер. Для подавляющего большинства лесных обитателей желтая штука была самым большим существом, которое они когда-либо видели. Насекомым, которые, сидя на былинках и цветах, с ужасом взирали на нее с высоты всего лишь нескольких дюймов от земли, грохоталка казалась выше самых высоких деревьев. Ее длинные блестящие ноги, так сильно отличавшиеся от мягко шуршащих ног нормальных грохоталок, терзали почву, словно острые хищные когти, оставляя позади двойной непрерывный след, состоящий из вывороченной травы и взрытой земли. Еще более страшным казался широкий сверкающий нож в передней части грохоталки. Не притормаживая и не замедляя хода, грохоталка-копалка срезала молодую поросль, ломала средней толщины деревца и выворачивала из земли древние пни. Она была такой тяжелой, что попадавшиеся на ее пути насекомые смешивались со спрессованной землей, а черви в подземных норах, не имея возможности спастись, гибли сотнями, заживо погребенные обрушившимися сводами своих тоннелей.

— Грохоталка убивает! — закричали лесные жители. — Она и до нас доберется!

Впрочем, после нескольких отчаянных минут здравый смысл возобладал. Наиболее сообразительные увидели, что в отличие от норок, которые стремились убить и сожрать все, до чего могли дотянуться, копалка, похоже, преследует совсем другие цели. Уничтожая растительность на Тропе, она выравнивала и выглаживала ее, спрямляя повороты и засыпая канавки. Еще немного, и новая страшная мысль поразила многие умы: копалка превращала Тропу в шоссе!

Тем временем копалка попятилась и, заревев еще громче, принялась сгребать срезанные деревца и кустарники в огромную кучу. На оставленный ею расчищенный

участок ринулись люди с белыми головами. В руках у них были какие-то штуки, которые издавали такое громкое жужжание, что у каждого, кто его слышал, заныли зубы. В новом приступе страха животные наблюдали за тем, как вращающиеся зубы жужжалок режут ветки и поваленные стволы с такой легкостью, с какой гусеницы разгрызают листья.

Атака на лес, которой все так боялись, началась.

Столкнувшись с новым кризисом, равного которому они еще не знали, лесные жители потянулись на Большую поляну, к Могучему дубу. Филин, оставив Юлу насиживать яйцо, полетел туда же и застал Кувшинку уже на Пне.

— Где ты был? — сердито закричала она, увидев, что Филин опустился на свой председательский сучок. — Неужели тебе не ясно, как нам необходимо скорее провести собрание?

— Раз необходимо, так проводи! — ухмыльнулся он и сердито встопорщил перья, прислушиваясь, как Кувшинка уговаривает Сопричастных Попечителей соблюдать спокойствие и не терять оптимизма и присутствия духа.

Договорить ей так и не удалось. На Большую поляну то и дело прибывали стайки встревоженных птиц, которые сообщали, что желтая копалка движется по Тропе прямо сюда.

— Она преследует нас! — завопили испуганные Попечители.

— Мы были правы! Эта штука хочет до нас добраться!

— Она всех нас съест!

Тревога быстро переросла в панику, так что в конце концов сама Кувшинка, позабыв об ответственности, ринулась вслед за остальными на поиски подходящего укрытия.

Тем временем копалка медленно, но неостановимо поднималась по Тропе, выравнивая все на своем пути, пока с победоносным ревом не вырвалась из спутанного подлеска. Ее лязгающие ноги были обвиты вырванными с корнем плетьми ежевики. Сделав круг по опустевшей