ребенок, – заявил он, мягко похлопав ее по руке. – Понимаю, что я тебе не нравлюсь и что ты мне совсем не доверяешь. Но хотя бы из уважения к продолжительному периоду времени, которое мы с тобой знакомы, просто выслушай меня. Договорились?

– Хорошо.

– Никому не верь, не страдай без надобности, старайся искать крупицы правды в словах людей и всегда ищи варианты выживания. Вот мои советы тебе.

– А зачем мне жить? – спросила Яшма. – Я вообще больше не вижу смысла в жизни. Мир вокруг рушится, каждый день он становится только злее и страшнее, и мне совсем не с кем поговорить об этом. – На этих словах она показала на мрачный вид за окном. Ни одной лампы, ни музыки, ни даже сияния луны. Лишь зловещая тишина, изредка прерываемая шуршанием мокрых листьев.

– Ты слишком большое значение придаешь людям, – ответил Ито. Какое-то время они молчали, не желая соглашаться с доводами собеседника.

– Так что вы собираетесь делать в зоопарке? – снова спросила она. За прошедшие годы в зверинце с голоду передохло немало животных. Зверей подешевле, вроде зайцев, собак и скакунов с Чеджудо, уже давно скормили львам и тиграм, а опустевшие вольеры переплавили в артиллерийские снаряды. Яшма неоднократно захаживала в зоопарк, чтобы угостить картофелиной, яблоком или половинкой кочана капусты одинокого слона и парочку белогрудых медведей – братца и сестрицу. Страшась того, что могло бы случиться, если бы она подошла к ним слишком близко, Яшма закидывала еду за ограду и наблюдала за тем, как они поедают скудный провиант. Ей постоянно казалось, что животные смотрят на нее почти что человеческим взглядом – все понимающим, но умоляющим и надеющимся на лучшее.

– А, точно, я же тебе ничего не объяснил в ресторане. Кто-нибудь мог подслушать и устроить переполох, – с непоколебимым спокойствием проговорил Ито. – Из Токио поступил приказ в самое ближайшее время готовиться к авианалету американцев. Этой ночью хранители зоопарка забьют всех крупных и опасных животных, чтобы те ненароком не оказались на воле.

– Но бедные звери-то чем провинились? То есть вы собираетесь присутствовать на их экзекуции? – Яшму охватил гнев, который вернулся к ней с новой силой теперь, когда она утолила голод и чувствовала себя сколько-то сытой.

– Да, буду следить за процессом, но по большей части я там, чтобы забрать все ценное, что от них останется. Меня особенно интересует тигриная шкура, пара медвежьих шкур и слоновая кость. Главный приоритет для меня – тигр. У нас в Японии таких свирепых зверей не водится, хотя у нас гораздо большая территория, чем у вас. Непонятно, как такой малый край породил столь ужасающих тварей. Хотелось бы мне поохотиться на них на природе. Да только их практически всех истребили.

Яшме вспомнились ночи ее прежней жизни в родной деревне. Мрак оглашали крики голодных зверей, и морозным утром вокруг их домика изредка можно было обнаружить следы лап. Впрочем, ее не столь уж сильно беспокоили дикие животные в сравнении со свирепыми в собственной жестокости людьми.

– Почему вы так любите смерть и убийства? – Яшма сощурила глаза. Если бы не уже ставшая привычной телесная и духовная усталость, то она бы давно уже расплакалась.

– Нет-нет, никакого удовольствия от наблюдения за тем, как будут травить в клетках изумительных зверей, я не получу. В этом есть что-то… бесчестное. Или даже неизысканное. Но если уж этим тварям все равно суждено сгинуть, то, по крайней мере, я приобрету их шкуры. Зоопарк меня заверил, что на вырученные деньги они смогут прокормить оставшихся зверей.

Машина подкатила к вилле Яшмы. Несмотря на давнюю ненависть, которую она питала к Ито, и его планы в отношении обитателей зоопарка, она чувствовала себя обязанной как-то отблагодарить его за еду. Ито лишь пожал плечами.

– Не благодари меня. Просто не забывай мои советы. Я уезжаю в пятницу, так что это может быть последний раз, когда мы с тобой свидимся… Плюй на войну, плюй на одиночество. Просто оставайся живой.

Она ожидала, что он сейчас прижмется к ней, но он просто сидел и смотрел на нее с дерзкой улыбкой. Пришло осознание, что он не желал ее. Близость с ней принесла бы ему не больше удовольствия, чем травля плененной тигрицы. За этим стояла не какая-то исключительная принципиальность, а хороший вкус. Она отвесила ему поклон, чтобы скрыть сконфуженный румянец.

На следующий день шофер Ито доставил Яшме посылку, внутри которой она обнаружила конверт, полный хрустящих купюр, – ровно тысяча вон. И еще вазочку, совсем небольшую, чуть больше ее ладони. Сосуд нежнейшего оттенка зеленого цвета, который изредка встречается на камушках яшмы, украшали инкрустированные фигурки танцующих журавлей.

Глава 24

Брусника

1945 год

6 августа 1945 года весь мир ожидало открытие, что человеку под силу воссоздать пламя солнца на поверхности Земли. Но в июле того же года Ямада Гэндзо узнать об этом не мог. Тогда он прибыл в Маньчжурию, чтобы подготовиться к неизбежной развязке. Его войска – в изношенной одежде и обуви, полуголодные – переживали наихудшие времена. Им подвезли партию боеприпасов, которых могло хватить на один день сражений – не больше. И все же его люди, когда им выдалось в летний день пройтись по поросшему травой полю, продолжали обмениваться шуточками, стрелять друг у друга сигаретки, стирать свое рванье в прохладных водах близлежащего озера, шаловливо брызгаясь друг на друга, словно дети. В мирном окружении тайги у солдат как-то отпала склонность к безнравственности, которую Ямада отмечал у них во время предшествующих кампаний. Перемена была не в самих военнослужащих: его действующие подчиненные были ничуть не более невинные, чем любые другие солдаты, а их предшественники ни в коей мере не были скотами от природы. Если бы с ним оставался еще кто-то из старых боевых товарищей, то они бы точно так же вырезали имена своих возлюбленных на деревьях. И эти бойцы, оказавшись в тех же обстоятельствах, что и их собратья, тоже перерезали бы глотки женщинам прямо во время совокупления. Ямаде пришлось наблюдать такую сцену в Нанкине: один лейтенантик выполнил такой трюк со своей «избранницей» и продолжал как ни в чем не бывало трахать еще теплый труп. Удовлетворив свою нужду, он почти что застенчиво поделился с Ямадой: «Полегчало». Ямада было подумал о том, чтобы прикончить лейтенанта на месте. Но это сочли бы изменой. Насилие и умерщвление врагов Японской империи же воспринималось как составная часть военных действий.

Осматривая своих повеселевших солдат, генерал Ямада задавался вопросом: знали ли они, что скоро наступит развязка? Или им просто было