Приклеенная улыбка слегка поблекла. И даже охранники напряглись.

— Господин полковник, я знаю, что у вас был тяжёлый день. И вообще нелёгкий период. Как и у всех нас, впрочем. Я искренне сочувствую тому, что случилось сегодня с вашей девочкой. И только из уважения к её памяти я не велю немедленно вышвырнуть вас из моего дома.

— Нет, не поэтому. Просто сперва вам нужно выяснить, что именно я знаю, какие у меня доказательства вашей причастности к терактам, и как я намерен ими распорядиться. Именно поэтому вы меня даже пальцем не тронете.

— Думайте над своими словами, прежде чем бросаться подобными предположениями!

— А это не предположение, это факт. Вы отбираете у меня документы, посылаете ультиматум, устраиваете бесконечные проверки, следите за моими людьми и вообще делаете всё возможное, чтоб не дать найти настоящего преступника. И сами тоже не ищете. Мы оба знаем, что ваш главный подозреваемый виноват исключительно в том, что слишком тесно общается со мной. Вывод из этого мне представляется только один: вы точно знаете, кто настоящий преступник, и, чтоб спасти его от наказания, готовы пойти на должностное преступление. Ну как, похоже на правду?

Теперь напряглись уже все. Охранники подобрались, готовые сорваться с места в любой момент. Тот, что торчал у окна, ненароком коснулся висящей на шее подвески с камнем. Долан даже порадовался, что отдал пистолет, потому что очень уж хотелось за него схватиться. Просто так, для надёжности.

А Силь, как ни в чём не бывало, сидел, развалившись в кресле, и мило улыбался всем присутствующим.

У него, кстати, оружие не забрали. Не рискнули или не заметили?

— Мне кажется, ваша теория слишком сложна. — Госпожа Зинтер справилась с собой довольно быстро, даже голос не дрожал. — Зачем мне кого-то спасать? Проще было бы предположить, что я и есть организатор терактов, а вы сейчас сидите в логове злодея и выводите его из себя с настойчивостью, достойной лучшего применения.

— А смысл?

— Что, простите?

— Какой вам смысл взрывать королевскую семью? Что это вам даст, кроме хаоса по всему Истоку?

— Я могла бы войти в историю как человек, укротивший этот хаос. Неплохой пункт биографии, согласитесь?

— Не соглашусь. Больше на фрагмент некролога похоже. В биографиях обычно пишут менее пафосно, зато по делу. Например «Филиция Зинтер, магисса, председатель совета магнатов, которая под конец карьеры окончательно рехнулась и начала сотрудничать с террористами».

— Вы опять?

— Нет, это вы — опять. Опять пытаетесь увести разговор в сторону и защитить… Ну, вам виднее, кого защищать. Явно не закон, не принцессу и даже не обывателей. — Силь лениво потянулся, всем своим видом показывая, что никуда не торопится и наслаждается диалогом. А вот его собеседница, похоже, начала выходить из себе.

— Господин полковник, мне кажется, вы не в полной мере отдаёте себе отчёт о последствиях нашей беседы.

— То же самое могу и вам сказать.

— Справедливо. — Зинтер снова улыбнулась. В этот раз улыбка у неё вышла более естественная, но крайне неприятная. — Но, думаю, я чуть лучше подготовлена к разговору. Вы же не забыли, что у меня есть некоторый козырь в рукаве? Достаточно ценный, чтоб вы извинились и взяли свои слова обратно. Или…

— Или что?

— Или останетесь без него.

— Без козыря в вашем рукаве? — Силь вскинул брови в притворном удивлении. — Отлично, меня вполне устраивает игра без шулерства!

Госпожа председатель поморщилась, сообразив, что запуталась в собственных аналогиях. Немного помолчала, прикидывая, как выйти из ситуации с наименьшим ущербом для репутации, и в итоге сдалась:

— Не притворяйтесь, что не поняли. Если продолжите ваши обвинения, я его уничтожу.

— Кого?

— Вашего друга.

— Уверены?

Долан старался не показывать эмоции, но это давалось всё труднее. Вот сейчас например, несмотря на общее напряжение, захотелось улыбнуться. Слишком уж явно проступила растерянность на лице Фелиции Зинтер.

Она метнула быстрый взгляд в сторону ближайшего охранника. Тот тронул магический камень и едва заметно пожал плечами.

Вести из тюрьмы задерживались, и от этого снова хотелось улыбаться. Маленькая — но победа.

— Я чего-то не знаю? — осторожно спросила госпожа Зинтер.

— Наверняка. Я ещё не встречал ни одного человека, который знал бы всё.

— Мне стоило догадаться. Вряд ли вы заявились на передовую, не обеспечив безопасность в тылу.

— Очень поэтично, — одобрил Силь. — Это вы себя с передовой сравнили? Считаете, наши отношения похожи на войну?

— В некотором роде. Потому что на мир они совершенно точно не похожи. А что, у вас на этот счёт другое мнение?

— Естественно! И я уже полчаса пытаюсь его до вас донести. Я не собираюсь с вами воевать! Я не планирую строить вам козни! Я был бы рад вообще не иметь с вами общих дел и точек соприкосновения, но обстоятельства сложились так, что мы сейчас на одной стороне. Ещё раз повторяю: на одной стороне! На стороне тех, кто пытается защитить Исток. И против тех, кто намерен его уничтожить. Я доступно излагаю? Или надо побольше красивых метафор?

— Не надо. Но мне кажется, вы несколько преувеличиваете.

— Это вы преуменьшаете опасность. Из-за ваших действий… точнее, из-за вашего бездействия уже погибло несколько десятков человек.

На мгновение Долану показалось, что Зинтер сдалась. Фальшивая улыбка окончательно канула в небытие, губы сжались в тонкую полоску, морщины проступили резче.

— Что вы от меня хотите? Признания?

— Правды.

— Правды? О, это слишком большая ценность, чтоб делиться ей с наглыми мальчишками. Особенно если эти мальчишки сами нагородили вокруг себя стену из тайн и недомолвок.

— Это вы сейчас обо мне или о своих…

— О тебе! — рявкнула Зинтер, не дав закончить фразу. — Хочешь правды? Отлично! Продолжишь в том же духе — и я всем расскажу твою правду!

Светский лоск слетел с неё, как вуаль подхваченная порывом ветра.

Глаза лихорадочно блестели, спина напряглась, в многочисленных кольцах вспыхивали магические искорки. Если бы сейчас она рванулась в атаку, лязгая зубами, Долан бы не слишком удивился.

Он и так едва не дёрнулся за пистолетом, но в последний момент опомнился, засунул руки в карманы, чтоб хоть как-то их занять. Нащупал там заколку, сжал её в кулаке, чувствуя, как в кожу впиваются острые грани.

В сердце тоже что-то впивалось — не такое осязаемое, но гораздо более болезненное.

Только Силю всё было нипочём. Зинтер он разглядывал с искренним любопытством, как посетитель зоопарка изучает беснующегося в клетке зверя.