Прошло уже восемь дней с того момента, как Дуфф улизнул от них в Капитоле. Вызвав Ленокса с Сейтоном на ковер, Макбет буквально кипел от ярости. Брызжа слюной, он распекал их за то, что теперь в глазах столичной полиции он выглядит полным идиотом. А ведь если бы Ленокс с Сейтоном поймали Дуффа здесь, в городе, этой глупой ситуации можно было избежать. И, тем не менее, вспоминая, что Дуфф по-прежнему на свободе, Ленокс испытывал какое-то удивительное облегчение.

За окном было довольно пасмурно, однако глаза у него слезились. Видимо, сегодня ему понадобится не одна доза. Просто чтобы пережить его, сегодняшний день. А завтра все наладится.

– Это и правда ручная граната или обычная пепельница?

Ленокс повернулся. Макбет стоял на пороге, чуть нагнувшись вперед и вытянув руки вдоль туловища, словно в лицо ему дул сильный ветер. Голову он тоже наклонил и смотрел на Ленокса снизу вверх.

– Во время Первой мировой она угодила моему деду прямо в голову.

– Вранье! – ухмыльнулся Макбет. Он вошел в кабинет и прикрыл за собой дверь. – Это немецкая «Стилханд-24», а их начали выпускать только в 1924-м. Значит, у тебя не граната, а обычная пепельница.

– Едва ли дед стал бы…

Макбет взял у Ленокса гранату, ухватился за чеку и потянул ее на себя.

– Нет!

Макбет удивленно посмотрел на испуганного начальника Отдела по борьбе с коррупцией.

– Она взорвется! – сказал тот.

– Это твой дед сказал? – Макбет положил гранату на стол. – Да уж, это будет очень некстати. О чем задумался, старший инспектор?

– О взятках, – ответил Ленокс, убирая гранату в ящик стола, – и о борьбе с ними.

Макбет взял стул и поставил его посреди кабинета.

– А скажи-ка, Ленокс, что такое взяточничество? Если убежденный революционер, состоящий на государственной службе, становится шпионом – можно ли назвать его взяточником? Или, например, послушный, но безынициативный работник, исправно получающий свою чересчур высокую зарплату, – неужели он взяточник?

– Здесь существует множество спорных моментов, комиссар. Но обычно ты это чувствуешь.

– Хочешь сказать, ты сам решаешь, взяточник ли ты? – Макбет уселся на стул, и Ленокс последовал его примеру. – То есть если твоя семья живет на взятки, которые ты берешь, значит, ты взяточник? Если твои мотивы благие – счастье семьи или города, – следует ли нам называть взятки как-то иначе? Например, практичной политической мерой?

– Наоборот, – сказал Ленокс, – по-моему, мы стремимся переименовывать это, только когда причиной взяточничества становится обычная жадность. А морально обоснованное преступление следует называть его истинным именем. Взяточничество, грабеж, убийство.

– Значит, ты много размышлял. – Макбет уперся пальцами в подбородок. – Никак не можешь решить, взяточник ты или нет.

– Я? – Ленокс коротко расмеялся. – Я говорил о тех, с кем мы боремся.

– Тем не менее, мы всегда говорим о самих себе. И я по-прежнему утвеждаю, что в вынужденных ситуациях люди дают взяточничеству другие имена и утверждают, что деньги, которые они берут за то, что пользуются служебным положением, – не взятка, а благословение Божье. Жизнь. Например, жизнь твоей собственной семьи. Понимаешь?

– Не совсем, – признался Ленокс.

– Приведу тебе пример, – сказал Макбет. – Живет себе, допустим, один радиожурналист, известный своей неподкупностью. К нему обращается молодой полицейский, у которого, как он сам считает, есть улики против комиссара полиции. Этот предатель-полицейский – назовем его Ангусом – не знает, что журналист определенным образом связан с комиссаром полиции. И у журналиста есть все основания опасаться за свою семью, если он перестанет слушаться комиссара. Поэтому журналист сообщает комиссару о коварных планах молодого полицейского. Журналист обещал полицейскому, что свяжется с ним, и комиссар просит журналиста выбрать для встречи такое место, где их никто не увидит и не услышит. Где комиссар или его помощники смогут… ну, дальше ты и сам понял.

Ленокс не ответил и лишь молча вытер ладони о брюки.

– Поэтому с комиссаром полиции все будет в порядке. Но он, естественно, задается вопросом, кого в этой истории можно назвать продажным. Молодого полицейского? Журналиста? Или… Что скажешь, Ленокс?

Ленокс кашлянул:

– Самого комиссара?

– Нет, – Макбет покачал головой, – кого-то еще. Того, кому с самого начала следовало уведомить комиссара о планах Ангуса. Того, кто не строит козни лично, но все равно замешан в них, хотя и косвенно, потому что он не пожелал пойти напрямую к комиссару и спасти его жизнь. По крайней мере, пока. Потому что ему надо подумать. И еще подумать. А пока он думает, он становится продажным взяточником. Согласен?

Ленокс старался не смотреть в глаза Макбету, но это было все равно что закрывать глаза, когда смотришь на солнце.

– Встреча на фабрике «Эстекс», Ленокс. Даже и не знаю, когда ты собирался мне о ней рассказать.

Ленокс заморгал:

– Я… мне надо было подумать.

– Да, не думать бывает довольно сложно. Мысли так и лезут в голову, верно? И даже когда мы, как нам кажется, действуем из лучших побуждений, нами на самом деле руководят мысли. Так поделись со мной своими размышлениями, Ленокс.

– Этот человек…

– Назови его имя.

– Он…

– Назови имя!

Ленокс вздохнул:

– Лейтенант Ангус.

– Продолжай.

– Ты же знаешь Ангуса. Он молодой. Склонен действовать необдуманно. А за последние дни столько всего произошло – тут кто угодно может ошибиться. Я решил, что, прежде чем приду к тебе, попытаюсь образумить его. Попробую вразумить его.

– А мне ничего не скажешь? Ты что же, решил, будто оценишь ситуацию более объективно, чем я? Что я, после того как сам принял Ангуса в гвардию, не дам ему больше ни единого шанса? Что я потребую принести мне голову этого горячего, но невинного мальчишки?

– Я… – Ленокс подыскивал слова.

– Ты ошибся, Ленокс. Я всегда даю своим подчиненным два шанса. И этот мой принцип тебя спасет. Как, впрочем, и Ангуса.

– Рад слышать.

– Великодушие – вот во что я верю. И если бы Ангус пожалел о содеянном и отказался от встречи с журналистом, то я спустил бы все ему с рук. Забыл бы обо всем. К сожалению, лейтенант Ангус поступил иначе. Он согласился встретиться с репортером во второй раз. А я… я уже подставил вторую щеку. Я подставил бы и третью, но третьей у меня нет. – Макбет встал и подошел к окну. – Пора вспомнить про второй шанс, Ленокс. Журналист в курсе, что на эту встречу явитесь вы с Сейтоном. Встреча состоится сегодня вечером на фабрике «Эстекс», и Ангус думает, что вместе с репортером придет фотограф, чтобы сделать снимки печи, в которой якобы сожгли тело младенца. Там ты лично накажешь предателя.