Востриков весь просиял.

— Однако вы можете опоздать на самолет, — сказал Недошивин.

— Не опоздает!

В кабинет Недошивина быстро вошел генерал Рябов.

— Кого гримируем? — спросил он. — О, как на Троцкого похож! Какое задание? Ладно, потом расскажешь. А где мальчик?

— Какой мальчик? — побледнел Недошивин.

— «Какой мальчик?» — передразнил его Рябов. — «А был ли мальчик?» Конспираторы, мать вашу! Короче! Отправишь своего Троцкого в южные края и — мигом ко мне!

— Слушаюсь, товарищ генерал! — сказал Недошивин.

— Товарищ — это хорошо, — задумчиво произнес Рябов. — А то скоро заставят говорить «господин генерал». Тьфу!

— Именем революции! Стоять на месте! — с воинственным криком Джон и Востриков-Троцкий вломились в бунгало Вирского. В стилизованной тайской хижине, обставленной европейской мебелью, оборудованной кондиционером и роскошной сантехникой, не было ни души. Постель на одной из кроватей была мятой и влажной, вторая была аккуратно заправлена и накрыта покрывалом из прозрачного китайского шелка с рисунком летающей девы и гоняющегося за ней дива с кривым мечом.

— Вирский с Асей на пляже, — решил Востриков. — Или на рынке. Это лучше для нас. Застанем его врасплох. Главное — первые несколько секунд. Нельзя позволить Вирскому применить свой гипноз. Я встану здесь, на самом видном месте, и отвлеку внимание. Вы владеете какими-нибудь боевыми приемами?

— У меня поставлен хук справа, — не без гордости сказал Джон.

— Отлично! — обрадовался Аркадий Петрович. — Вы встанете слева от двери и когда Вирский войдет, собьете его с ног. Мне нужно только две секунды его беспомощности.

— Это очень ловкий и сильный мужчина, — возразил Половинкин, с сомнением глядя на маленького Вострикова. — Не смотрите на его седины. Это не старик, а молодой павиан, как сказал один человек. Но две секунды я вам гарантирую. А вы сами умеете драться?

— Молодой человек! — вспыхнул Востриков, делаясь похожим на обиженного подростка. — У меня черный пояс по дзюдо! Я владею приемами самбо! У меня железные пальцы!

Джон занял пост у двери. Покончив с дислокацией, Востриков направился к смятой кровати.

— Тэк! Вирский спал не один. Ручаюсь, здесь лежали как минимум два человека.

— Вы хотите сказать… — Половинкин схватился за голову.

— Я ничего не хотел сказать, — жестко оборвал его Востриков, — кроме того, что на смятой кровати кто-то, возможно, занимался сексом, а вторая в это время оставалась нетронутой. Но и это лишь мои предположения. Зная Вирского, который ждет вас здесь, я не исключаю, что вся мизансцена устроена специально, чтоб пощекотать вам нервы.

— Я убью его! — воскликнул Джон.

— Это как раз не нужно, — не согласился Востриков. — На место этой твари пришлют другого. Наша задача — разрушить всю инфраструктуру секты. А сделать это без Вирского невозможно.

— Тсс! — зашипел Джон. — Они приближаются!

Дверь открылась, и в бунгало вошел Родион Вирский в темных очках со связанными за спиной руками. Через миг он лежал на полу, оглушенный Джоном. Еще через секунду рядом с ним лежал сам Половинкин, сбитый прикладом автомата тайца в камуфляжной форме. Таец был необычный — высокий, светлокожий, широкий в плечах. За ним в бунгало вбежало с десяток тайцев маленького роста, смешно напоминавших стайку вооруженных детей. Они швырнули Вострикова на заправленную кровать и наставили на него автоматы.

Рослый таец небрежно отбросил Джона ногой и вразвалочку подошел к Вострикову.

— Who are you?[12]— спросил он хриплым голосом, и в бунгало поселился стойкий спиртовой перегар.

— We are Russian tourists, — хладнокровно отвечал Востриков, отводя от себя раскаленные солнцем стволы автоматов и садясь на край кровати. — Who the hell are you?[13]

— Меня зовут фон Бюллофф, сударь, — на чистейшем русском языке отвечал таец, с интересом разглядывая искусственную бородку Вострикова и его очки.

— Вы говорите по-русски? — удивился Аркадий Петрович.

Вместо ответа таец со стуком рухнул перед ним на колени.

— Свершилось чудо! — по-тайски вскричал фон Бюллофф, простирая к Вострикову раскрытые кверху ладони. — Лео Троцкий явился к нам!

— Чудо! О… — заголосили бойцы и тоже упали на колени.

— Что здесь происходит? — тихо спросил Половинкин. Он сидел на полу и растирал ушибленную грудь. — За кого они вас принимают?

— За Троцкого, черт возьми! — проворчал Востриков, схватившись пятерней за свою фальшивую бороду.

— Лео! Лео! О-о… О-о… — в трансе шептали тайцы, глядя на Вострикова со священным ужасом.

Рослый таец встал с колен.

— Следите за этим седым и мальчишкой, — приказал он своим бойцам. — Если надумают бежать — убейте! Вас, сударь, я прошу пройти со мной, — церемонно обратился он к Вострикову. — У меня к вам предложение, от которого вы не сможете отказаться.

— Где вы выучили русский? — спросил его Востриков на кухне, когда рослый таец плотно закрыл дверь.

— Я и есть наполовину русский, — отвечал таец. — Мой отец — потомственный русский дворянин, из рода Брюлловых. Но я родился в Лондоне. В тридцатые годы отец страстно уверовал в Сталина и вступил в Коммунистическую партию. Через год он добровольно завербовался в НКВД, совершил несколько удачных террористических актов в Англии и Париже. В начале Второй мировой войны его вызвали в СССР и расстреляли. Моя мать, которую отец привез из Китая, бросилась с моста в Темзу: она не мыслила жизни без мужа. Меня же стали преследовать родственники убитых отцом людей. Я бежал в Китай, но там за мной стали охотиться власти. И вот я оказался в Таиланде. Я — командир летучего отряда террористической организации «Тигры Таиланда».

— Сколько же вам лет? — удивился Востриков.

— Шестьдесят четыре.

— Вы не выглядите на свой возраст.

— Змеиная кровь, — объяснил фон Бюллофф.

— У вас змеиная кровь?!

— Нет! — засмеялся русский китаец. — Просто я регулярно пью змеиную кровь с китайской водкой.

— Что вам от меня нужно?

— В моем отряде ослабел боевой дух. Слишком много наших перебили монархисты. Год назад мы отмечали полвека убийства великого Троцкого. Это наш вождь, наш символ. Его идеи, образ для нас бессмертны. Мы марксисты, но бойцы — в основном деревенский народ, и в них еще живы религиозные предрассудки. Они все еще верят в возвращение мертвых в живом образе. Сегодня они поверили, что к ним явился сам Троцкий.