Она все время дергалась, вертлявая сучка! И что странно: управляемой она становилась в состоянии наркотической эйфории, когда другим, нормальным человеком управлять как раз очень трудно. Ася же делалась доброй, послушной, ласковой девочкой. Она называла Вирского «мой папочка», а несколько раз церемонно, по-старинному назвала его «батюшка».

И все-таки он не сажал девочку на иглу. Но, сам того не желая, пристрастил к старому доброму кокаину, которым иногда баловался. Кто знал, что девчонка подсядет на порошок сразу и станет требовать каждый день, по нескольку раз в день. Черт! Это не входило в его планы!

С величайшим риском, помня суровые законы Королевства Таиланд о наркотиках, он провез в Бангкок несколько пакетиков с кокаином. Это было необходимо, учитывая, что девчонка может запсиховать. А искать наркотики в Таиланде — безумие.

Вирский подошел к трюмо, открыл ящик и достал книгу, в которой прятал кокаин. Пролистал ее, побелел лицом от страха. Ни одного пакетика! Сучка все-таки нашла и стащила!

Где она? Возможно, угощает наркотой своих немецких дружков. Или, что еще хуже, своих тайских подружек. Вирский пулей вылетел из комфортабельной кондиционированной хижины на горячий раскаленный пляж — и тут же понял, что самые страшные опасения сбылись.

— Mr. Virsky?

Офицер королевской полиции капитан Джинг комплекцией походил на обойденного процессом акселерации старшеклассника. Но лицо… Это было лицо властного и проницательного человека, который уже все понял. Наркотики провезла не девчонка, арестованная час назад на пляже вместе с местным парнишкой, обслуживающим водные мотоциклы. Мальчишка приехал из Бангкока, где недавно отслужил положенный год в монастыре при храме Изумрудного Будды. Он не смог поступить в Сиамский университет и теперь подрабатывал на островах механиком. Капитану он нравился. Чертовски жаль, что парень так глупо вляпался. За употребление наркотиков, впрочем, не казнят, но биографию испортят навсегда. С мечтой об учебе он может распрощаться. А там покатится по кривой и в самом деле пойдет в наркодилеры. И закончит свою короткую жизнь под пулеметным огнем на расстрельном полигоне. Наркодилеров уничтожают как террористов, из пулеметов. Только террористов уничтожают в джунглях без суда и следствия, а дилеров — после показательных процессов.

Этот белый господин ответит за мальчика! Если в бунгало найдется хоть грамм героина… Добро пожаловать в тайский ад, белый господин!

Разговор между капитаном и Вирским шел по-английски. Ася почти ничего не понимала. Этот маленький пожилой таец в странной офицерской форме не дал ей принять наркотик, и теперь ее била нервная дрожь. Она с нетерпением ждала момента, когда Родион Родионович ему все объяснит и он вернет ей пакетики.

— Итак, мистер Вирский, — продолжал Джинг на английском, который он знал не очень хорошо, — девушка вам принадлежит? Нет ошибки?

Родион Родионович молчал, злобно смотря на Асю.

— Почему вы так решили?

— Она показала на ваше бунгало.

Вирский понял, что лгать бесполезно.

— Девушка арестована с наркотиками, которые пыталась продать местному жителю.

Вирский бросил на Асю удивленный и даже уважительный взгляд.

— Ты торговала кокаином?!

— Он врет, Родион Родионович! — заплакала Ася. — Мальчик только держал порошок на листочке. А этот дядька избил его, надел наручники и увел.

Вирский схватился за седую голову. Как и капитан, он все понял. Девку не спасти. Лет пятнадцать тюрьмы ей обеспечены. А вот его, если признают наркоторговцем… Его казнят. Или, в лучшем случае, посадят лет на двадцать пять. Впрочем, неизвестно еще, что лучше.

— Эта девушка прилетела со мной, офицер. Но я познакомился с ней недавно и ничего о ней не знаю. Я не знал, что она везет с собой наркотики.

— Вы слишком доверчивы. Кто эта девушка?

— Она русская проститутка, сэр.

Джинг неожиданно рассмеялся.

— Обычно сюда не едут со своими девушками. Обычно сюда едут одинокие мужчины.

— В самом деле, смешно! — подхватил Вирский. — В России в таких случаях говорят: в Тулу со своим самоваром!

— Что значит: «в Тулю»?

— Это старый русский город. Я из России, хотя являюсь американским гражданином.

Джинг помрачнел. «Плохо, что американец, — подумал он. — С американцами всегда много хлопот».

— Я должен обыскать ваши апартаменты, — сказал Джинг.

Через час хижина была перерыта. Наркотиков не было.

Джинг коротким взглядом приказал девочкам-служанкам, служившими поняты́ми, выйти из хижины.

Вирский правильно его понял. Он достал из тумбочки портмоне и не торопясь отсчитал пятьсот баксов.

— Мне искренне жаль, сэр, что вы потратили столько времени на бесполезные поиски, — сказал он, протягивая деньги. — Надеюсь, этот скромный презент отчасти возместит затраты ваших сил.

Джинг вздохнул и взял деньги.

— Извините, но я не могу отпустить девушку.

— Кто говорит о девушке?

Капитан взглянул на Вирского удивленно, потом с заметным презрением.

— Родион Родионович, — захныкала Ася, — он скоро уйдет?

Вирский странно посмотрел на нее.

— Капитан уже уходит, моя девочка. Капитан уходит вместе с тобой. Добро пожаловать в ад!

В изоляторе пересыльной тюрьмы кроме Аси находились две женщины. Одна из них, пожилая усатая тайка с седыми всклокоченными волосами, с первого взгляда возненавидела новенькую. Она была близорука и за смуглостью загоревшей кожи русской девушки не распознала в ней иностранку.

— Пришла! — ворчала она на местном языке, словно Ася сама, добровольно явилась в бетонную клеть два на три метра, с дырочками: в стене — для освещения и вентиляции, в полу — для малой и большой нужды. — Ждали ее, суку!

— Заткнись, — устало сказала ее соседка, молодая и миловидная. Когда она улыбалась, обнажались ряды изумительно белых зубов. Улыбку можно было назвать ослепительной, если бы не бросавшийся в глаза дефект передних резцов, налезавших друг на друга в произвольном порядке. — Не видишь, она не из наших?

— Не наша? — удивилась пожилая тайка, подползла к испуганной Асе и впилась в нее черными колючими зрачками. — А похожа на наших! Таких девочек ценят в борделях. У нее большие глаза, большой рот… Мужчины любят большой рот. Чтобы было куда…

— Заткнись, — снова сказала молодая. — Закрой свою вонючую пасть!

— Наверное, эта сука залетела на наркотиках, — не слушая ее, продолжала пожилая. — Ее здесь долго не продержат. Завтра повезут в Патайю, потом в Бангкок. Проверят на СПИД и отправят в суд.

— Тогда ее расстреляют, — вздохнула молодая.

— Ты ее жалеешь?! — еще больше распалилась пожилая. — Видно, ты своих тараканов объелась, а их недавно травили химией! Эти европейские твари сажают наших детей на наркотики, трахают наших дочерей и сыновей в публичных домах Патайи и Бангкока. Они платят двадцать батов нашим девочкам и заставляют их за это вытворять черт знает что!