— На месте, где сидит Палисадов, я на толчок не сяду, — грубо возразил Недошивин. — Но согласен на место президента.

Вирский задумался.

— Почему бы и нет? Не завтра, не стану врать. Но лет через десять смогу устроить. Только все это пустые разговоры, брат! Ты же у нас патриот! А на фиг нам нужен патриот! Нет, вообще-то глупый патриот нас устроит. Но ты умный патриот. Короче, с какой стороны на тебя ни смотри, одни недостатки.

— Какова твоя цена?

— Ты что, серьезно?

Они не заметили, как, прогуливаясь, дошли до березовой посадки и приблизились к машине. Думая, что они собираются вместе уехать, Санин включил зажигание. От звука мотора Вирский вздрогнул. Лицо его перекосилось ненавистью. Он злобно харкнул на ветровое стекло новенькой «ауди». Возмущенный Алексей выпрыгнул наружу, но Недошивин жестом приказал ему вернуться.

Они пошли обратно к кладбищу. Несколько минут молчали.

— До сих пор не можешь простить нам смерть своего отца? — с уважением спросил Недошивин.

— А ты? — вопросом на вопрос ответил Вирский. — Ты простил? Ах да, я запамятовал. У тебя новый отец — Рябов. Рябов так нежно к тебе относится! Хотел бы тебя поздравить, но не могу. Держись, братишка! Твоего настоящего отца под расстрел подвел… конкретно твой возлюбленный генерал!

Недошивин побледнел.

— Ложь! — воскликнул он.

— Ты скверный актер, Платон! — вздохнул Вирский.

— Допустим, — нервно согласился Недошивин, — но Рябов в принципе в этом не виноват.

— Разумеется! — издевательским тоном подхватил Вирский. — Они вообще ни в чем не виноваты. Подумаешь, шлепнули наших отцов! Тоже еще беда в масштабах мировой революции. Они и тебя шлепнут за милую душу, когда поймут, что из тебя национальный диктатор, как из меня старец Тихон. Слушай, а ты зачем сюда пришел?

— Не для того, чтобы рыдать у тебя на плече о наших отцах, — ответил Недошивин. — Хочу с тобой поторговаться, Родион.

— Неужели?! — Вирский с сарказмом всплеснул руками. — Неужели наш Платоша стал не мальчиком, но мужем? Он уже сам покупает себе нижнее белье и верховную власть. Па-а-здравляю!

— Мы серьезно говорим или будешь кривляться? — поморщился Недошивин. — Я хочу заключить с тобой договор.

— Договор? — спросил Вирский. — И ты согласишься подписать его кровью?

— Да.

Вирский захохотал. Недошивин повернулся и пошагал к посадке.

— Стой! — крикнул Вирский. — Это было мое последнее дурачество, клянусь тебе! Милый Платон, мы давно не подписываем договоры кровью. Это вчерашний день.

— Чем же вы их подписываете? — удивленно спросил Недошивин.

— Простыми чернилами. Или — ничем. Какой смысл в какой-то закорючке? Просто если мы заключим с тобой договор, ты будешь делать то, что тебе скажут. Через неделю, через месяц ты почувствуешь ответ с нашей стороны. И так будет продолжаться шаг за шагом, шаг за шагом. Ты — нам, мы — тебе, ты — нам, мы — тебе. Потом ты заметишь, что от тебя уже ничего не требуется. Ты все будешь делать для нас вполне добровольно. Ты станешь одним из нас.

— Но если…

— Никаких если! Как только ты выполнишь первое условие, договор уже подписан. И цена его расторжения — банальная смерть!

— Скажи, Палисадов подписал с вами договор?

— Смешной вопрос.

— А… президент?

— Несмешной вопрос. Не подписал.

— Странно… — удивился Недошивин. — С чего это ты так со мной откровенен?

Вирский взял Недошивина за руку. В его глазах стояли слезы. Недошивин почувствовал, что тоже готов расплакаться, впервые за последние двадцать лет.

— Платон! Мне наплевать, подослал тебя Рябов или нет. Мне наплевать на Рябова, на Палисадова и на вашего президента! Мне наплевать на Россию и на весь мир! На этой скучной земле мне не наплевать только на одного-единственного человека! Это ты! Ты веришь мне, брат?

Недошивин задумался, всматриваясь в несчастные глаза Вирского.

— Почему-то верю.

— Потому что — кровь! — закричал Вирский, и с вершин берез сорвались вороны, закружив над посадкой. — Великое дело! Мы с тобой не просто двоюродные братья! Мы единоутробные дети одной матери — Надежды!

— Она наша бабка, — удивленно возразил Недошивин.

— Ах, Платон! Какой ты неисправимый позитивист! Неужели не понимаешь, что мы с тобой мистические продолжатели родов Недошивиных и Вирских. Наша с тобой общая бабушка — и не смей при мне называть ее бабкой, слышишь! — это сама Россия. Она сделала свой выбор, избрав эту великую женщину, чтобы на свет Божий появились наши отцы. Потом — мы с тобой…

— Ты тоже патриот?

— Не в этом дело. Россия — скверная страна, но прекрасная возможность для старта.

— Старта — куда?

— А вот это, брат, не твое дело! Хочешь власти? Ты ее получишь.

— Власть нужна мне для того, чтобы спасти Россию.

— Спасай сколько влезет! Чего ты хочешь? Чтобы Россия была процветающей, цивилизованной и так далее? Ах ты мой Петрушка Первый! Будет тебе это, будет! Но через большую кровь.

— Кровь?

— Но ты же не смешиваешь Россию с ее нынешним населением? Кстати, это принципиальный вопрос. Смешиваешь или нет?

— Ради будущего России я готов пойти на многое. Но я не согласен убивать русских.

— Тебе не надо будет убивать! — вскричал Вирский. — Тебе нужно всего лишь потерпеть с десяток лет, пока они не заварят здесь кровавую кашу. А ты ее будешь благородно расхлебывать!

Недошивин пристально смотрел на брата.

— Ты затеял сложную игру, Родион, — наконец вымолвил Недошивин. — Но увидишь, я тебя переиграю. Ты прав, я старшенький.

— По рукам? — довольно потирая ладони, спросил Вирский.

— Это зависит от того, что ты потребуешь в виде первого взноса.

— Сущие пустяки, — ответил Вирский. — Помоги мне встретиться с Лизой.

Недошивин присел на скамью.

— Ты с ума сошел? Она мертва!

Вирский сел рядом и уже спокойно воззрился на крест.

— В таком случае, зачем ты договорился об эксгумации трупа? Прекрати играть в атеиста! Ты не все знаешь о Лизавете, но о многом догадываешься. Хочешь снять с души страшный грех, освободиться от него и тем самым освободиться от старой России? Этого не получится, Платон! Оставь Лизу мне, слышишь!

— А как же Иван? Ты знаешь, что он прилетел, чтобы меня убить? Если он решится сделать это, я не буду ему мешать.

— О, конечно! Еще и поможешь! Это в тебе голубая недошивинская кровь говорит. Не беспокойся, мальчишка сейчас в объятиях своей девочки. Скоро они будут в США и нарожают тебе кучу американских внуков. Потом ты отдашь им в концессию половину России и умрешь, окруженный благодарным семейством и воспетый благодарной страной!