Валахия была готова к смертельной битве, и я, дорогие потомки, живущие в счастливой Цара Романа, не буду рассказывать вам о втором османском нашествии. Я покажу вам, как защищали свою родину верные сыны отечества во главе с Дракулой в славном 1462 году от Рождества Христова, использовав для этого не только свою отвагу, но и вражеский ужас.

Бескрайнее османское море неотвратимо накатывалось на гордые и величественные Карпатские горы, вырастая перед прекрасным голубым Дунаем, границей двух враждебных миров. Начавшие переправу воины вдруг замерли и остановились на всех пяти широких мостах через великую христианскую реку.

На валашском берегу из ниоткуда возник огромный черный рыцарь на великолепном коне, за которым трепетало на ветру вышитое серебром знамя. Рыцарь молча смотрел на замерших под его взглядом бесстрашных османов, а затем поднял вверх свой тяжелый меч, сверкнувший золотой молнией в синем небе. Как будто из-под земли вокруг него появились могучие всадники, и вражескому войску показалось, что перед ними выросла каменная стена.

Под черным рыцарем и его воинами задрожала земля, и дрожь, видная всем, ураганом понеслась через Дунай и со всего размаха рухнула на забитый османами берег. Ряды янычар вздрогнули все до одного, и по ним бесконечной волной покатились крики ужаса. Османы узнали черного рыцаря и его грозных воинов, за которыми, как страшные цветы, выросли высокие ряды острых кольев.

На румынском берегу под гордым флагом Валахии стоял ее господарь Влад Неистовый, и вместе с ним в атаку на янычар собиралась идти не знающая пощады османская смерть.

Еще в конце зимы по валашским городам и селам гвардейцы Дракулы провезли окровавленный меч господаря, означавший призыв встать на защиту родины всем мужчинам, способным носить оружие и владеть им. Сорок тысяч ополченцев и более десяти тысяч обозных собрались у Дымбовице и были разделены на полки, готовые к бою. Девять тысяч воинов регулярного войска Влада и пять тысяч боярских дружинников встречали врага везде, где могли ударить по османским шлемам валашские мечи. Женщины, старики и дети с домашним скотом и скарбом ушли в темные чащи, горные кручи и непроходимые болота, оставив непрошеным гостям вместо хлеба-соли прах и пепел выжженной земли.

Султанское войско несло и везло с собой воду, еду, палатки, шатры, дрова и все необходимое в военном походе снаряжение. Большой турецкий флот с продовольствием из Черного моря попытался прорваться к войску на Дунай, но был остановлен и опрокинут грозными пушками румынской крепости Килии, в которой с давних времен по договору стоял венгерский гарнизон. Турки рвались в гирло великой реки раз за разом, но пушки Килии раз за разом своими железными ядрами топили загруженные до самого предела галеры и барки.

Турецкий флот встал перед Килией как вкопанный, но османское войско, с боями и большими потерями переправившееся через Дунай, двигалось на север к Дымбовице, заполняя своей огромной массой всю округу. По всей округе у каждого холма и леса валашские копья, мечи и стрелы разили врагов, каждую ночь с большими трудами окружавших свой лагерь сцепленными повозками, как ежи колючими иглами, утыканными копьями, перед которыми устраивались траншеи и валы. Измученных османов ночами преследовал то яростный, то тоскливый волчий вой, казалось, раздававшийся у каждой палатки. Слабеющее от жары, безводья, голода и страха султанское войско медленно подходило к Арджису, теряя воинов от налетов и болезней.

Армия Влада Неистового, сильно потрепавшая турок на переправе через Дунай, словно провалилась под эту выжженную валашскую землю. Османское войско постоянно находилось в напряжении, день и ночь ожидая нападения откуда угодно. На переправах через валашские реки врагов расстреливали из луков тысячи воинов господаря, уходившие на север без боя.

Тайная стража господаря Влада действовала неожиданно, защищая войско и страну не только мечами, глазами, ушами, но и знаниями валашских ученых из школы в Тырговиште, применяя их совершенно неожиданными способами.

Ночью, когда вражеское войско ночевало у развалин Кэлугэрени, оттуда потек усиливавшийся невыносимо тоскливый вой, взбудораживший десятки тысяч османов. По всему лагерю из ниоткуда поползли слухи, что это воют души пленных турок, замурованных в крепостные стены.

Многие гонцы, доставлявшие донесения султану и военачальникам, трясущимися губами рассказывали, что по лесным дорогам от Команы до Сингурени за ними несколько верст гнались отрубленные головы их товарищей, подскакивая вверх над землей на три шага.

Ночами в степи вокруг лагеря стала появляться на белом коне одетая по-турецки колдунья, называемая Страшная Дева, и все, кто ее видел, лишались возможности иметь потомство.

Гнавшийся за напавшими на закате на них валашскими всадниками османский отряд в лесу у Крэнгури увидел, как их догоняемые враги разом кувыркнулись с заржавших от ужаса коней, рядом с которыми вместо людей появились огромные серые волки.

Пытавшийся переночевать в Стежару отряд попытался перейти окружавшую его широкую канаву, которая вдруг превратилась в глубокую пропасть, где без следа сгинули всадники и повозки.

Ночевавшие у Копэчени сторожевые воины видели, как их передовой пост из десяти воинов, безмятежно спавших вповалку, во внезапно появившемся тумане трижды по кругу обошел какой-то непонятный пастух, который поднял руки к небу и что-то воскликнул, и вся земля в круге вместе с передовым постом внезапно провалилась в тартарары, а пастух с громовым хохотом превратился в четырехрукого иблиса.

В войсках заговорили, что тот, кто поднимется на любую карпатскую гору, тут же сойдет с ума, а замок Поэнари – это страшное гнездо Казыклы, построил сам Дьявол, и при осаде он под звуки трембит сам переносится на другую вершину.

Откуда-то появились листы с описаниями, как даки, предки валахов, при нашествии римлян превращались в оборотней, которые вызывали у своих врагов ужас, захватывали их души и отдавали их Сатане.

Обстановка и настроения в войске султана накалялись с каждым днем не только от наших нападений, но и от ожидания атаки потусторонних сил, находившихся на валашской стороне.

При переправе через Арджис, когда вся водная гладь была запружена плотами, набитыми турецкими воинами, в них, как всегда из ниоткуда, с размаху врезались знаменитые на всем Дунае бриги тайной стражи господаря Валахии «Альба Регия», «Альба Юлия» и вся его речная эскадра, воины которой бросили по плотам и набитому османами берегу более полутысячи бомб с греческим огнем, а затем по этому кромешному кровавому аду с фланга ударили тысячи всадников во главе с самим Дракулой. Убитых султанских воинов на земле и на воде было как грязи у Брашова и Сибиу поздней осенью, и множество повозок обоза сгорело в бушевавшем до самого рассвета сумасшедшем пламени огромного пожара.

К Дымбовице османское войско подходило только благодаря бешеной воле султана и в саму полуразрушенную крепость даже не вошло, опасаясь минных ловушек. Валахи не защищали ее в открытом бою, но каждый день нападали на османов, у некоторых из которых начались истерики. Только в начале июня османы вышли на дорогу в Тырговиште, на которой от холмов и оврагов, спереди и сзади, справа и слева, сверху и снизу, с неба и земли их атаковали появлявшиеся из ниоткуда и после яростного короткого боя исчезавшие в никуда летучие валашские отряды, часто во главе с самим господарем, не боявшимся ни ятаганов, ни стрел османских воинов. Посланная за ними погоня исчезала, и утром сторожевые отряды находили ее воинов, и тела их были разодраны волками. Если дорога от Джурджу до Дымбовице была чистилищем, то дорога в Тырговиште стала кровавым адом для султанского войска.