Ночью мы сделали вылазку и узнали у захваченных османов, что султан приказал уничтожить Дракулу и всю его армию в Дымбовице во что бы то ни стало.

Утром все пушки османов были выстроены рядами напротив въездной башни и стали обрушивать стену справа от подъемного моста, пытаясь сделать в ней широкий пролом. Напротив появлявшейся бреши собралась половина османского войска, и мы видели, что при обвале стены они сразу же полезут вперед в пролом. У всех других стен также выстраивались цепи врагов, и я, боясь опоздать, приказал всем гвардейцам уходить из Дымбовице подземными ходами через донжон и господарский дворец. Они, слава богу, успели это сделать до штурма, а я со своими мастерами тайной стражи, которым предстояло уничтожить восемьдесят пушек и завалить два подземных хода, должен был уйти через третий ход в колодце, который вел в тыл врага, и его выход найти было невозможно. Гвардия Дракулы покинула крепость, и я приказал заклепать и сбросить со стен все пушки, а их лафеты собрать у рушащейся стены. Это было сделано с удивительной быстротой, и вскоре мы стояли на верхних ярусах и боевых площадках въездной башни господарского дворца и донжона, за которым стоял наш тайный колодец. Сто воинов с двумя кувшинами греческого огня каждый находились на расстоянии уверенного броска бомб в крепостной двор. Дымбовице, свою будущую столицу, мы взрывать, конечно, не собирались, но совсем обойтись без этого было невозможно.

Не зря мои воины столько времени и сил отдавали учебе в школе тайной стражи «Витязи Дракулы»! Когда толпа османов с успокаивающим их во время атаки диким ревом повалила через рухнувшую наконец стену в крепостной двор, мы, как на учениях, бросили в нее свои адские бомбы, и двести кувшинов с греческим огнем превратили его в османский ад. Ревело пламя, пожиравшее пропитанные смолой деревянные пушечные лафеты, клубился черный дым, всюду смердело горелым мясом оккупантов, а мы серыми тенями уходили через колодец на веревках способом, действенным до сих пор, не потеряв ни одного витязя, и я сделал это последним.

Увидев над Дымбовице зарево, на окружавших полыхнувшую крепость османов со всех сторон ударили давно готовые к этому молдавские добровольцы, боярские дружины, ополченцы и воины Влада, и в их руках белое оружие быстро стало красным. Ввязываться в длительный бой им было запрещено, после яростной рубки все валашские отряды вовремя сумели оторваться от опомнившихся захватчиков, которых по-прежнему было еще много, хотя и не так много, как утром этого бесконечного дня. Когда османы бросились за отступавшими валахами, мои мастера, успевавшие везде, взорвали под ними огромные минные ловушки на дорогах в Сучаву, Брашов, Тырговиште, Сибиу и Крайову, и на оккупантов вокруг Дымбовице со всего страшного карпатского размаха упал ужас.

В битве у Дымбовице 7–9 июля 1461 года защитники Цара Ромынеяскэ отправили к шайтановой матери двадцать тысяч любителей чужой земли, не дав ни одну из них даже по два ее метра. Оставив заслоны на дорогах в Крайову, восточную Валахию и Молдову, Влад собрал все оставшиеся войска на дороге в Тырговиште. Мы уже знали, что до турок дошло наконец, что в Дымбовице не было ни Дракулы, ни всего его войска, и разъяренный султан был вынужден вести своих убийц на столицу Валахии, чтобы хоть как-то спасти свою военную кампанию.

Мы укреплялись у Браништи, хотя ни о каком генеральном сражении не могло быть и речи. Наши потери в летних боях достигли трех тысяч воинов, а у султана все еще насчитывалось более семидесяти тысяч акинджи, сипахи и янычар. Соотношение сил было один валах к двум османам, и мы не могли еще биться в открытую. Чтобы не стать посмешищем в Европе и Азии, султан объявил о разгроме валахов и взятии их главной крепости и повел свои почти деморализованные орды на Тырговиште.

К столице Валахии среди холмов шла извилистая, но хорошая дорога через Браништи и Гаешти и две полупастушечьи тропы через Кожаску и Добру. Семьдесят тысяч османов, не имея возможности использовать свою мощь широкими охватами, должны были пройти еще восемьдесят верст по выжженной земле, с нехваткой воды и еды, в горной местности, в клубах дыма и гари, под яростными атаками наших летучих отрядов.

Я, захватив одного из младших пашей, доложил Владу, что султанские военачальники, не готовые к такой войне на уничтожение, пытаются найти повод прекратить вторжение любым достойным способом, а в войсках все чаще говорят о хрисовуле второго Дракона о том, что все оккупанты будут посажены на колы.

Влад рассказал мне свой план о том, как мы должны будем предоставить османам возможность унести ноги с валашской земли, и я, догадавшись о нем ранее, даже не содрогнулся. Как султан с нами, так и мы с султаном, потому что там, где нет закона, нет и преступления, и когда забираешь чужую жизнь, будь готов отдать и свою. За весну и лето Валахия в победных до предела боях потеряла пять тысяч своих героев, и то, что оккупантов стало меньше на семьдесят тысяч убийц, не имело решающего значения, потому что султану было где взять пополнение, а господарю нет, и Влад с надеждой говорил, что только крестовый поход Европы на Османскую империю зла во главе с Пием освободит Цара Ромынеяскэ от постоянной угрозы с юга. Мы должны добиться такой победы, повторял Дракула, чтобы сделать этот поход возможным.

Влад собрал у Тырговиште вместе с ополченцами тридцать пять тысяч воинов. Собрать все военные силы у столицы было нельзя, потому что оккупанты, как наглые и мерзкие крысы, разбегались по всей стране, пытаясь грабить, убивать и уводить в рабство мирное население. С пути следования османского войска люди, конечно, давно ушли, и наши заслоны и летучие отряды успешно уничтожали шайки грабителей, насильников и мародеров от Дуная до Краевы, Бузеу и Тырговиште. Несколько тысяч наших воинов сокращали день и ночь любителей чужих жизней и добра, но их не становилось меньше, поскольку акинджи, сипахи и янычары испокон веков кормились и наживались только с войны.

В старой столице, в которой древние укрепления были увеличены и добавлены новые, организовать оборону, подобно дымбовицкой, было нельзя. Влад не любил повторяться, султан второй раз в ловушку не пошел бы, но окружить валашских воинов и ополченцев еще мог, поэтому господарь использовал против него только приемы партизанской войны, обороняясь только до тех пор, пока османы не наваливались на защитников всей своей силой. В Тырговиште хранилась память Валахии, в ней совершалась история Цара Ромынеяскэ, и никто, конечно, не хотел ее разрушения во время осады и штурмов. Я, конечно, вывез из столицы в карпатские убежища обе казны, регалии, клейноды, архив государства, и так же поступили все ее жители, вывезшие в имения и тайники свое добро. Тырговиште был готов к штурму, но его стены не выдержали бы многих выстрелов осадных орудий, и никто не собирался класть под ними все валашские войско.

На командирском совете Влад сказал, что большое сражение перед древней столицей можно проводить только при паритете сил и при условии, что Мехмед не сможет бежать и опять собрать огромное войско для вторжения в Валахию. Говоря это, мой друг выразительно посмотрел на меня, как будто его командир тайной стражи мог гарантировать захват главного оккупанта Европы до конца июля. Я ответил, что на дороге Карпаты – Дунай захватить султана нельзя и можно только его убить, используя отряд смертников из лучших воинов, что в Валахии не принято и не применяется. Влад, конечно, понимал это лучше меня, но всем нам хотелось добиться невозможного и спасти наше будущее от безжалостных османских упырей, которым не было конца и края.