Сам сплюнул, потянул меня за локоть:

– Уходим, собрат Даргел. Не вышло подвига и не будет прозвища. Не Мастерам тягаться с Властелином. Удовольствуемся прозвищами Мясников Приюта.

Я, подчиняясь его хватке, шагнул раз, другой и вдруг замер, стиснул пальцы Сама:

– Нет, погоди, у меня есть ещё одна идея, – мотнул головой в ответ на его взгляд. – Не спрашивай, собрат Сам, это секрет учителя. Я ничего даже не обещаю. Но мне нужно время, выиграй мне его.

Сам сжал губы, оглядел сначала меня, затем ухмыляющегося старика Вайста и кивнул. Отвернувшись, заорал:

– Собрались, приготовились. Сейчас здесь появятся ещё враги. И мы должны уничтожить их всех. Ясно?

Ему ответил нестройный, но громкий крик:

– Ясно, господин!

Зотар тоже оглядел меня, повёл плечами и сказал:

– Первый брат, положись на меня. Я дам тебе это время.

Я кивнул ему и шагнул обратно к старикашке Вайсту.

Он ухмыльнулся мне в лицо:

– Не убегайте, ничтожества Империи, не нужно. Если вы убежите, то я, может быть, даже не сумею вас, трусов, найти до конца вашей никчёмной жизни. Лучше попробуй ещё раз ударить меня своей слабой техникой.

Я скривился. Как много болтовни. Да и не собираюсь я вновь использовать Верный.

Через мгновение я и вовсе спрятал его в кисет. В моих руках возник цинь.

Теперь кривился старик Вайст:

– Что это за убогая поделка? И что ты с его помощью хочешь сделать?

Я молчал. Шагнул ещё ближе, словно это могло мне помочь, впился взглядом в ясно различимые печати Указов над головой старика. Я искал среди них самый бледный. Если он Властелин десятой звезды, то мне страшно представить, кто наложил на него те Указы, что до сих пор действуют. Кажется, Клатир говорил, что дальше, за его пятым этапом пути к Небу, за этапом Властелина Духа следует этап Повелителя Стихий, который секты научились обманывать.

Это его Указ лежит на старейшине секты.

Я сомневался, что сумею украсть Указ у человека подобной силы. Мне не хватит духа. Но не может же быть, чтобы у отвратного и бешеного старикашки не осталось за спиной ничего из выполненных контрактов, из Указов, которые он получал в юности, зрелости и перерос со временем?

Я до боли в глазах вглядывался в пространство над головой старейшины сектантов, пытаясь увидеть там то, что выгорело в пепел десятки, а может быть и сотни лет назад.

И увидел.

Серые, едва заметные линии, соединяющие десяток таких же бледных символов языка Древних.

И едва увидев их, тут же отправил в пробой свой дух, проверяя возможно ли это вообще?

Возможно. Синеватая пелена портала, не пропустившая через себя технику Сама, осколки его мечей и кровь убитого ученика старейшины, не остановила мой дух, как не останавливала она наши голоса.

Вот только дух мой коснулся древней печати и исчез без следа.

Я стиснул зубы. Ничего. Это хотя бы шанс. Для меня нет особой разницы, кого убивать Указом, слабую Закалку или сильного Воина. Ну, я так думаю. Или утешаю себя. Тяжесть на плечах я ощущаю лишь тогда, когда пытаюсь наложить свой Указ на того, кто близок к вершине этапа Воина или и вовсе стал Мастером.

Но вот кража…

Кража не раз позволяла мне обойти это ограничение.

В первую свою встречу с сектантом я не умел ещё проворачивать подобное. Во вторую, когда проходило испытание Стражей, я сомневаюсь, что там вообще можно было сделать подобное, ведь со мной сражались какие-то марионетки или воображаемые образы, которые создал дух испытания. Но здесь… Здесь у меня есть шанс, пусть эти Указы и построены по совсем другим законам.

Я ударил по струнам, вырывая из них жалобный и протяжный стон.

Старик что-то продолжал говорить, кажется, по-прежнему грозил карами, рассказывая, какие пытки нам предстоят. Мне было плевать.

Сам тоже что-то кричал за спиной, командуя своими людьми. Плевать.

Плевать было даже на то, что дважды в спину прилетали техники, заставляя амулет на груди теплеть.

Я весь отдался своему таланту, в попытке нащупать, коснуться, ощутить частичку давно угасшего духа в чужом, сектантском контракте. Лишь проводил по струнам кончиками пальцев, провожая запутавшийся в ветвях деревьев ветер печальной и простой мелодией.

Сейчас на вершине скалы, над лесом жетона стояли только мы вдвоём. Я и уродливый старик с посохом.

Не знаю сколько времени продолжалось это видение. Но в конце концов я сумел уловить что-то смутно различимое в давно истлевших линиях печати и влить в них дух.

И тут же мне плечи легла тяжесть. Пока ещё едва ощутимая, но она явно показала, что я потратил на попытки очень и очень много духа и его запасы вот-вот покажут дно.

Но я лишь упрямо провёл пальцами по струнам циня, жалея, что до сих пор не встретил на своём пути учителя игры на этом инструменте.

Ничего.

Я справлюсь. Я заткну уродливого старика.

И отправил дух в начавший становиться более чётким контракт. Ещё и ещё раз.

Кто-то схватил меня за плечо.

– Брат Даргел, уходим!

Я сморгнул. Плывущие над верхушками леса и скал облака исчезли. Вокруг снова было поле и горы трупов. Передо мной изрыгал проклятья уродливый старик, а за плечо дёргал, пытаясь поднять меня с колен, Зотар.

Сам, заливающий рядом со мной рану из фиала, рявкнул чуть ли не в ухо:

– Уходим, этих мы убили, но старикашка приказал отправить личных учеников старейшин. Ты разве не слышал?

Я молча сбросил руку Зотара с плеча, провёл по струнам, пытаясь собрать ещё хоть немного духа. Я ведь уже почти закончил…

– Господин, уходите!

Сам обернулся. Но обернулся и я. Потому что это кричали не его люди. А мои. Те, кого здесь не должно было быть.

В двадцати шагах от нас сцепились с сектантами мои наёмники во главе с Киртом. Немного, всего десяток. Но среди них нашлось пятеро с моими Указами. Я потянулся к ним, разрушил их, стирая свои приказы и забирая свой дух.

А через мгновение развернулся обратно к пробою и старику Вайсту.

Вписать в центр ставшего моим Указа символ Смерть.

Впустую.

Символ расплылся, едва я перестал вливать в него дух.

Это не Указы Империи. У них другие законы, я не могу действовать так, как привык.

Мгновение я буравил взглядом Указы над головой старика. Символы разных размеров. Соединяющие их линии.

Стереть один из малых символов и вписать Смерть в него.

Символ остался гореть, но и старик остался на ногах.