— Михаил Юрьевич, — позвала Аня. Михаил встрепенулся, — вы просмотрели весь список?

Президент сфокусировал взгляд на девушке, олицетворявшей результат допущенной им непростительной ошибки. Он не знал места, которое не прослушивалось и не просматривалось. И не находил в себе сил подняться.

— Марк, доброе утро! Ты сегодня сильно занят? Пару часов вне офиса на меня выделишь? Где ты? Я скоро подъеду.

* * *

Александр в последний раз пробегался по длинному списку с адресами в разных уголках мира. Прежде чем опубликовать его, он поднял взгляд на застывшего у двери старика. Ему не нужна была поддержка, и уверенности тоже хватало в избытке. Этим взглядом живой проект делился с другом переживаниями иного порядка: радости действия.

— Давай, Саша, — подбодрил Глеб Саныч.

Саша распрямился в кресле. Сообщение провесит на ресурсе всего сутки, но этого будет достаточно для того, чтобы о его содержании узнали все заинтересованные лица. Он запустил вещание и улыбнулся:

— Друзья, я рад приветствовать каждого из вас и надеюсь, мой нынешний вид явится для вас доказательством моих опасений, если доказательства вам нужны. Я хотел бы верить сам и заверить вас в том, что наша акция не является смертельно опасной. Но это не так. Когда человек недоволен условиями своего труда, он начинает забастовку, а его жизнь защищают человеческие и гражданские права. Если не только условиями труда, но и жизни не доволен живой проект, проявление этого недовольства грозит немедленным списанием. Для того чтобы уберечь всех нас от неминуемой гибели и при этом дать возможность сказать свое «нет!», я и опубликовал эти адреса.

Это еще не убежища, а промежуточные пункты, где вы пройдете две обязательные процедуры: избавление от идентификационного чипа LPI и полиграфы. Далее вы можете дождаться отправки в убежище. Если же вы уверены, что можете защитить себя самостоятельно, я буду рад предоставить адреса офисов компании, принадлежащей одному из нас. В ней достаточно вакансий для тех, кто умеет и хочет работать и зарабатывать.

Я имею возможность сейчас говорить с вами лишь потому, что уверен в своем праве на ту жизнь, которую выбрал сам. И под жизнью я подразумеваю не выполнение функций во благо моих арендаторов, а стремление к реализации собственных целей и собственного счастья. И свобода выбирать, что именно составляет мое счастье и каковы именно мои цели, не опасаясь за свою жизнь, — и есть результат борьбы, к которому я стремлюсь.

Если я должен «Живому проекту» и LPI за свое создание, я оплачу свой долг справедливым, а не рабским трудом.

Сегодня я протестую против положения живых проектов в мировой системе. И если в этом мире нет закона, по которому я могу высказать свой протест, не опасаясь за свою жизнь, я собираюсь заставить мир его принять. Уверен ли я в успехе? Заметит ли кто-нибудь мой побег? Услышит ли кто-нибудь мой протест?

Нет, не уверен, не заметит, не услышит, пока я один. Пока нас двое или пятеро. Но нас сейчас полтора миллиона. Нас больше, чем население некоторых стран. И если хотя бы каждый двадцатый скажет «Нет!», нас заметят и услышат.

И в этот момент мы не станем людьми, потому что мы и так — люди!

В этот момент мы не станем свободнее, потому что свободу нельзя отнять или наградить ею, как нельзя подарить или отнять право дышать.

В этот момент мы не станем счастливее, потому что счастье не является следствием наличия или отсутствия внешних атрибутов законности или беззакония по отношению к нашему существу.

В этот момент мы не станем кем-то другим. Мир не изменится. Окружающая действительность останется прежней. Перед нами не снимут шляпы и нас не перестанут считать искусственно рожденными.

Но изменится главное! Хозяевами нашей жизни станем мы сами, и при этом наше право на жизнь и выбор уже никто и никогда не посмеет оспорить! И мы сами решим, что составит наше счастье и куда идти.

И если для вас также важно, как и для меня, считаться равным среди равных, а не рабом среди хозяев; человеком среди людей, а не зверем среди охотников — протестуйте!

Свой протест я уже объявил. Каждый желающий может к нему присоединится. Любой, кто опасается за свою жизнь, может скрыться. Я готов обеспечить вашу безопасность, в том числе с оружием в руках.

Александр замолчал и отключил вещание. Глеб Саныч нарушил наступившую тишину:

— А когда ты собираешься сообщить им, что равенства не существует? Что свободный зверь всегда сам — охотник? Что раб с оружием сам становится хозяином? — бывший хирург по-прежнему стоял у двери, — Когда ты скажешь своим «друзьям», что законы написаны для комфорта правящих, а у остальных есть лишь одно право — право на труд?

— Глеб Саныч, почему вы считаете, что знать ответы на еще не заданные вопросы важнее, чем научиться без страха эти вопросы задавать?

— Ты действительно веришь в то, что творишь для них благо?

Саша нахмурился и повел подбородком, будто не поверил в справедливость подозрений собеседника.

— Вы верите в то, что я творю благо для себя.

— Именно!

— Так почему вам так тяжело поверить, что я искренне верю: что является благом для меня — полезно и для них?

— Ох, как ты все вывернул, Саша…  — с восхищением проговорил старик. Он смотрел на живой проект с тоской учителя, научившего ученика высекать огонь для обогрева, а наблюдающего пожар.

— Что вы от меня хотите, Глеб Саныч?

— Чтобы ты признался себе в том, что используешь клонов! Именно используешь! И это первое. Второе, чтобы ты признался, что используешь и клонов и людей для обеспечения своего личного блага! И в третьих, что ты делаешь это все, отчетливо понимая меру опасности для живых проектов и меру ущерба для создавшей тебя компании и всех ее арендаторов.

Саша вздохнул и улыбнулся:

— Как сказал Че Гевара: «Я не освободитель. Освободителей не существует. Люди сами освобождают себя». Если им самим это не нужно, то время, деньги и силы, пущенные на организацию приемных пунктов и убежищ — потрачены зря. Об этом мы скоро узнаем. Никакие слова и авторитеты не заставят разумное существо сдвинуться с места, пока в нем не будет готова почва для выращивания из слов — действий. Да, я забочусь о своем благе, и было бы глупо отрицать этот очевидный факт. Добиваться блага для себя так же естественно, как добывать пропитание, чтобы жить. Я использую клонов для достижения своих целей и это так же не собираюсь отрицать. Но в отличие от вас, Глеб Саныч, я не считаю их ни скотом, ни мясом, ни тупой массой, безвольно бредущей под нож. Я один из них, и они такие же как я. Я верю, что они жаждут того же, чего жажду я, но не обладают моими возможностями и…  если хотите — моей волей. Я в полной мере осознаю риск, меру ущерба, которую мои действия нанесут «Живому проекту» и ее арендаторам — в конце концов, я почти всю сознательную жизнь, какой бы короткой она ни была, планировал денежные потоки, — Саша развел руки в стороны. — И эти потери — та цена, которую они обязаны заплатить за подмену, имя которой — живой проект, а мы — за то, чтобы эта подмена обрела свое истинное имя — человек.