– Ой, да бросьте! – недовольно воскликнул Перси. – Из-за небольшого носового кровотечения я пробудил всю землю? Так нечестно!

Афина поудобнее передвинула на плече эгиду.

– Жаловаться на несправедливость – значит перекладывать вину на других, Перси Джексон. Такое поведение никому не принесет блага, – она одобрительно взглянула на Джейсона. – А теперь вы должны торопиться. Гея пробудилась и хочет уничтожить ваш лагерь.

Посейдон оперся на свой трезубец:

– В кои-то веки Афина права.

– «В кои-то веки»?! – вскинулась Афина.

– А с чего это Гея вылезла из земли в нашем лагере? – спросил Лео. – Ведь кровь Перси пролилась здесь.

– Чувак, – заметил Перси, – во-первых, ты же слышал, что сказала Афина: не вини мой нос. А во-вторых, Гея и есть земля и может выпрыгивать из нее где угодно. И потом она сама нам сказала, что сделает это. Пообещала, что перво-наперво собирается уничтожить наш лагерь. Вопрос в следующем: как нам ее остановить?

Фрэнк посмотрел на Зевса:

– Гм, сир, ваше величество, а вы, боги, разве не можете перенестись туда вместе с нами? У вас есть колесницы, волшебные силы и всё такое.

– Да! – подхватила Хейзел. – Мы вместе в два счета победили гигантов. Давайте все отправимся…

– Нет, – решительно отрезал Зевс.

– Нет? – переспросил Джейсон. – Но, отец…

Зевса властно сверкнул глазами, и Джейсон понял, что на сегодня уже довел отца до ручки… и, пожалуй, исчерпал его терпение на ближайшие пару столетий.

– Беда в том, что есть еще пророчество, – проворчал Зевс. – Когда Аполлон позволил изречь пророчество семи, а Гера позволила себе его истолковать, мойры соткали будущее таким образом, что есть только один путь дальнейшего развития событий. Вам, семерым полубогам, назначено судьбой победить Гею. А мы, боги, не можем этого сделать.

– Не понимаю, – пробормотала Пайпер. – Какой смысл быть богом, если вам приходится полагаться на слабых смертных, причем в таких вопросах, когда на кону стоит ваша жизнь?

Боги принялись мрачно переглядываться. Только Афродита звонко рассмеялась и поцеловала дочь:

– Моя дорогая Пайпер, думаешь, мы не ломаем над этим головы много тысяч лет? Однако именно это нас связывает, делает нас вечными. Вы, смертные, нужны нам, так же как и мы нужны вам. В этом и состоит правда, пусть и горькая.

Фрэнк нервно переступил с ноги на ногу, словно ему отчаянно хотелось превратиться в слона.

– Как же нам попасть в Лагерь полукровок, чтобы успеть его спасти? У нас ушли месяцы, чтобы добраться до Греции.

– С помощью ветров, – предложил Джейсон. – Отец, ты можешь выпустить на свободу ветры, чтобы они отнесли наш корабль обратно?

Зевс сердито посмотрел на сына:

– Я могу так вас шлепнуть, что вы улетите прямо на Лонг-Айленд.

– Гм, это была шутка, угроза или?..

– Нет, я говорил буквально. Я мог бы забросить вас на Лонг-Айленд одним шлепком, но сила, которая для этого потребуется…

Стоявший за развалинами трона неопрятного вида бог в комбинезоне механика покачал головой:

– Мой мальчик, Лео, построил хороший корабль, но судно не выдержит такой нагрузки. Оно развалится на куски прямо по прибытии, а может, и раньше.

Лео поправил пояс для инструментов:

– «Арго-II» может это сделать. Ему просто придется продержаться до тех пор, пока он не доставит нас домой. А там уж мы можем покинуть корабль.

– Опасно, – предупредил Гефест. – Возможно, даже смертельно опасно.

Богиня Ника покрутила на пальце лавровый венок.

– Победа всегда опасна и часто требует жертвы. Мы с Лео Вальдесом это обсуждали, – она многозначительно поглядела на Лео.

Джейсону это совершенно не понравилось. Он помнил мрачное выражение лица Асклепия, когда бог осматривал Лео. «Батюшки. А, понятно…» Джейсон знал, что им придется сделать ради победы над Геей. Он понимал, чем они рискуют. Только хотел рисковать сам, а не взваливать это на Лео.

«У Пайпер есть лекарство целителя, – напомнил он себе. – Она прикроет нас обоих».

– Лео, о чем это говорит Ника? – спросила Аннабет.

Лео неопределенно помахал рукой:

– Да как обычно. Победа. Жертва. Ля-ля-ля. Не важно. Мы можем это сделать, ребята. Мы должны это сделать.

Джейсона охватил ужас. Зевс был прав в одном: худшее еще впереди.

«Когда придет час делать выбор между бурей и огнем, – сказал ему Нот, южный ветер, – не падай духом».

Джейсон сделал выбор:

– Лео прав. Все на борт, отправляемся в последний перелет.

Трогательного прощания не вышло.

В последний раз, когда Джейсон видел своего отца, тот был тридцати метров росту и держал «Арго-II» за нос. Он прогремел: «ДЕРЖИТЕСЬ!», а потом подбросил корабль над головой и ударил по нему, точно подавая мяч в волейболе.

Если бы Джейсон заранее не привязался к мачте ремнями безопасности (Лео уверял, что они обеспечат безопасность на двести процентов), он бы просто разлетелся на молекулы. Его желудок попытался остаться в Греции, а из легких разом вышибло весь воздух.

Небо почернело. Корабль задребезжал и заскрипел. Палуба под ногами Джейсона треснула, как лед, и со сверхзвуковым хлопком «Арго-II» вылетел из облаков.

– Джейсон! – закричал Лео. – Скорее!

Пальцы словно превратились в расплавленный пластик, но Джейсон сумел расстегнуть ремни.

Лео метнулся к панели управления и теперь отчаянно пытался вывести корабль из штопора – потому что прямо сейчас «Арго-II» находился в свободном падении. Фестус предупреждающе заскрипел. Одна катапульта отделилась от палубы и поднялась в воздух. Центробежная сила оторвала щиты с бортов корабля и закрутила, точно летающие диски.

В палубе образовались широкие трещины, и Джейсону пришлось призвать на помощь ветер, чтобы удержаться на ногах.

Если бы он мог сделать это для остальных…

Потом открылся люк, и из него, шатаясь и держась за привязанную к мачте страховочную веревку, выбрались Хейзел и Фрэнк. За ними следовали Пайпер, Аннабет и Перси, все пятеро выглядели дезориентированными.

– Вперед! – завопил Лео. – Вперед, вперед, вперед!

В кои-то веки его голос звучал убийственно серьезно.

Предварительно они обсудили план эвакуации. После броска через полмира мысли с трудом ворочались у Джейсона в голове. Судя по лицам друзей, те тоже находились не в лучшей форме.

Их спас столик Буфорд. Он дребезжа проехал по палубе, а голографический Хедж на его столешнице ревел: