На этом положительная часть характеристики заканчивалась. Далее следовало существо вопроса, из-за которого всё дело и закручивалось: «К числу недостатков тов. Богданова следует отнести ведомственную ограниченность, выражавшуюся в замалчивании и скрытии от партийных органов недостатков и отрицательных сторон в работе как периферийных органов НКВД республики, так и в работе аппарата Наркомвнудела Казахской ССР».

Беспроигрышный бюрократический приём: ты посмел тыкать пальцем в наши недостатки, но в своей работе тоже допускал погрешности, о которых не бежал тут же докладывать Первому, а старался, как умелый руководитель, устранить замеченное собственными силами. Действительно, в период описанной выше казахстанской эпопеи имелись неблаговидные эпизоды в деятельности подчинённого Богданову НКВД, рассматривавшиеся порой даже на уровне бюро ЦК. За эти годы накопилось ещё достаточное количество более мелких случаев, по которым нарком имел возможность самостоятельно принимать меры отпущенной ему властью. В общем, на наш взгляд, проявилась типичная для советских властей картина: кто же главнее — административный начальник или партийный руководитель? В итоге первым секретарём Казахстанского ЦК из сказанного был сделан такой вывод-просьба:

«Было бы весьма целесообразно и полезно для дела обновить руководство в Наркомате НКВД Казахской ССР, перебросив тов. Богданова на работу в другую область или республику».

Не знаю, какие резолюции верховных вождей были наложены на эту характеристику во всесоюзном ЦК партии, но на имевшемся в моём распоряжении экземпляре рукой зам. зав. отделом Управления кадров ЦК ВКП(б) М. Попова была сделана приписка: «С мнением тов. Боркова о целесообразности перебросить т. Богданова из Казахской ССР в др. республику тов. Круглов ознакомлен. 18 марта 1946 года».

Министр внутренних дел СССР Круглов решил Богданова (работу которого он прекрасно знал) не перебрасывать с партийной подачи в другую республику, а взять непосредственно под свою опеку. В письме от 25 мая 1946 года секретарю ЦК ВКП(б) А.А. Кузнецову министр просил «в целях наиболее правильного использования работников» утвердить Богданова в должности начальника Главного управления шоссейных дорог (ГУШОСДОР) МВД СССР, а на его место в Казахстан назначить А.А. Пчёлкина, работавшего тогда наркомом внутренних дел Киргизской ССР. Занимавшего кресло начальника ГУШОСДОР К.А. Павлова предлагалось переместить на должность начальника Тюремного управления МВД СССР.

Свои предложения по данному кадровому перемещению министр Круглов в своём письме зам. председателя Совмина СССР Берии обосновал следующим образом:

«На ГУШОСДОР МВД СССР в 1946 году и все последующие годы пятилетки возложена огромная работа по строительству новых и реконструкции старых автодорог страны. План первого года пятилетки в 4 раза больше прошлогоднего, а в последующие годы возрастёт в ещё большем объёме. Несмотря на помощь, ГУШОСДОР не справляется с работой. План первого квартала выполнен на 75 %, не лучше и второй квартал. Обсудив вопрос, пришли к выводу, что Павлов К.А. не обеспечит работу. Считаем целесообразным назначить начальником ГУШОСДОР тов. Богданова Н.К. -ныне Министра Внутренних дел КССР. Тов. Богданов — способный и энергичный работник, показавший себя как опытный администратор и организатор. На место Богданова назначить Пчёлкина. Прошу согласия на перемещения» [А.4].

На должность начальника ГУШОСДОР МВД СССР Богданов был назначен приказом № 969, подписанным министром Кругловым 9 июля 1946 года. Отцу тогда исполнилось 39 лет.

Как справедливо говорят, для мужчины самый расцвет сил и возможностей.

Поскольку судьба «по воле партии и правительства» предопределила нам покинуть Казахстан, то хочется подвести некоторые итоги и вспомнить самое хорошее, что осталось в памяти от 6 лет, прожитых в этом благодатном крае.

Что касается моего отца, то он, по всему видно, оправдал оказанное ему доверие, сумел из районного работника вырасти до уровня руководителя республиканского масштаба. Благодаря природным организаторским способностям, хозяйственной сметке он смог не только наладить работу Наркомата-Министерства внутренних дел, но ещё и как член бюро высшего партийного органа Казахстана выполнить ответственные партийные поручения по оказанию конкретной практической помощи в решении многих вопросов, связанных с общественным производством. Конечно, он являлся лишь винтиком гигантской государственной машины, принцип работы которой изменить не мог, но искренне верил, что если самоотверженно трудиться, уважать людей и помогать им, проявлять кристальную честность и собственную скромность, то можно будет достигнуть достойных успехов. За 6 лет отец скакнул из майора гб (а фактически из старшего лейтенанта гб) в воинское звание генерал-лейтенанта не только благодаря изменениям в статусе специальных званий, а по праву достаточно длительной и успешной работы на должности наркома-министра внутренних дел крупнейшей республики Советского Союза. Оценкой работы отца явились 5 орденов и медаль, полученные им за время казахстанской эпопеи. К этому следует добавить ещё несомненный авторитет, твёрдо завоёванный им среди всех казахстанцев, и ту добрую память, которую он оставил после себя, в чём мы с мамой воочию убедились, побывав в Алма-Ате через 28 лет после нашего отъезда оттуда. Что же касается дворцовой интриги первого секретаря Боркова, то можно согласиться с тем, что если бы не придуманная им ведомственная ограниченность Богданова, то всё равно была бы найдена другая пакость (в чём мы потом наглядно убедимся), чтобы убрать неугодного работника. Но нет худа без добра: благодаря возникшему прецеденту наша семья из отдалённой местности перебралась в «главный город Земли», и мы стали москвичами на всю оставшуюся жизнь.

Прошедшие 6 лет мама моя трудилась в клинике и роддоме и приобрела большой практический опыт врача акушера-гинеколога, показав себя во всей дальнейшей работе прекрасным диагностом. Мы с братом Вовой добросовестно и с большим желанием учились в школе. Надо сказать, что занимались мы оба очень хорошо и вели себя примерно — знали, что родителей нельзя подводить. Все родственники нашего семейства, пережив войну в тылу, собирались переезжать в Москву или возвращаться в Ленинград. Из всех алмаатинцев или казахстанцев, которые со временем также были переведены на работу в Москву, у нас сложился на долгие годы тесный круг общения с семьями Бабкиных, Огольцовых, Головковых, Тихоновых, Харитоновых, Ундасы-новых. Переписка поддерживалась с теми, кто остался в Алма-Ате либо переехал в другие места.

И снова, в который уже раз, отец уехал на новое место службы, в Москву, а наш домашний обоз начал собирать пожитки, чтобы двинуться за ним вслед.

Согласно имеющимся документам, ещё до официального назначения на должность начальника ГУШОСДОР НКВД СССР Богданову с 15 июля 1946 года предоставили отпуск на месяц «в связи с болезнью». Но с учётом служебного перемещения отец, видимо, отдыхом и лечением не воспользовался, а незамедлительно приступил к исполнению возложенных на него обязанностей. 20 июля 1946 года от скучающего папки пришло письмо, в котором он сообщал, что с нетерпением ждёт, когда увидит всех нас в Москве. Из дальнейшего текста письма создаётся впечатление, что отец давно уже трудился на новом поприще, возможно, задолго до подписания формального приказа. «С работой пока обстоит дело хорошо. Наш главк выполнил полугодовую программу лучше всех, и ряд строек получили премии. Теперь всё зависит от того, как выполним третий квартал и годовой план. Надежды на выполнение есть». Чувствуется, что отец сразу стал полностью жить интересами своего нового коллектива. Да и в следующем письме от 29–30 июля 1946 года он сам это подтвердил: «Приняли меня хорошо и всячески оказывают помощь, даже начальники Главков. Как дальше пойдут дела, не знаю, но сейчас — неплохо. С каждым днём всё больше стараюсь вникать в работу».