– Ага, очнулся! – тут же его простили за неверные слова. – Что делать будем, мужик? По полной программе разбираемся? С лишением прав?

– Да как же это с лишением? – обмер Гуликов.

– А так, – ответили ему. – Не пропустил автомобиль со спецсигналами…

– Я пропустил, – вякнул перепуганный Гуликов. – Как раз ведь пропускал. Он сзади. Я увидел. Я пропустил. Он вперед уехал. А вас я не заметил.

– Надо было замечать. Мы тоже были со спецсигналами. А ты нас бортанул и попытался скрыться с места ДТП.

– Я не пытался!

– Столкновение где произошло? Вон там, а это далеко, мужик. Пятьсот метров мы гнались за тобой. Или это у тебя тормозной путь такой? Ты техосмотр прошел, вообще?

– Прошел! – быстро подтвердил Гуликов.

– Купил талон, наверное, – тут же предположили служивые. – А как иначе он мог техосмотр пройти, если у него тормозной путь полкилометра? Не «Запорожец», а электричка в двадцать пять вагонов.

– Поддельный талон, уголовное дело, – оценил инспектор с капитанскими погонами и посмотрел на Гуликова веселым взглядом Соловья-Разбойника.

– Я ж не заметил! – взмолился Гуликов. – Я даже не понял, что вас зацепил!

– Он или обкуренный, или пьяный! – обнаружил один из служивых и демонстративно втянул носом воздух.

– Я не пил! – попытался отбояриться Платон Порфирьевич.

– У меня так не бывает, – просветил его служивый. – Если я сказал, что кто-то пьяный, экспертиза стопроцентно подтвердит, пускай даже проверять будут грудного младенца. Не веришь если – можем поспорить на коньяк!

– Я не хочу… на коньяк! – ужаснулся Гуликов. – Я вообще ни на что не хочу!

– Тогда что будем делать? – со значением спросил капитан, и в его взгляде уже можно было прочитать ответ.

Гуликов хотел ответить, но сомневался все еще и трусил.

– Будем оформлять? – пугнул его безжалостно инспектор.

И Платон Порфирьевич решился.

– А как же! – подтвердил он с готовностью. – Все честь по чести, как положено! Вы не волнуйтесь! У меня страховка! И вам все непременно возместят!

Тут что-то произошло с инспекторами. Как будто поскучнели они. И даже вроде бы посуровели.

– А что за страховка у тебя, мужик? – спросил с задумчивым видом капитан.

– Обязательная! Гражданская ответственность! Могу полис показать!

– И сколько же там выплаты по полису? – еще сильнее заскучал капитан.

– До четырех тысяч долларов, если я чужую машину покалечил! – сказал Гуликов так радостно, будто только что служивых этими деньгами одарил.

Но служивые обещанных четырех тысяч долларов по-прежнему не ощущали и все больше недоумевали, что в конце концов непременно должно было выйти боком недогадливому Платону Порфирьевичу.

– Да ты прикалываешься, мужик! – сделал неприятное открытие капитан. – За дураков нас держишь!

– Я вообще не держу! – испугался Гуликов. – Ни за дураков! Ни за что другое! То есть я хотел сказать…

– Ты сюда смотри, мужик, – сказал капитан и пошел вдоль своей искалеченной машины, тыча пальцем в повреждения. – Крыло переднее левое сдохло, а это сразу штука денег. Левая передняя фара. Меняется в сборе. Еще одна штука. Уже получается две. Дверь вмята. Такие двери не рихтуют, такие сразу ставят новые. Плюсуем полторы. Вот еще одна дверь. Тут тоже полторы. В сумме уже получается пять, и это уже больше четырех, а я ведь еще до конца не дошел. Ты мысль мою улавливаешь? И это я еще только цену запчастей назвал, без стоимости работы, и там ты можешь смело штуку плюсовать. Так что твоя страховка нам по барабану.

И сразу же бедного Гуликова стали прессовать. Решили довести клиента до нужной кондиции.

– Надо мужика оформлять! – сказал недобро инспектор. – По полной программе!

– С освидетельствованием на алкоголь! – поддакнул другой.

– С лишением прав!

– И с уголовным делом за подделку талона техосмотра!

Платон Порфирьевич очень быстро до кондиции дошел.

– Ну, может, по-другому как-то? – заканючил он. – Ну можно же по-доброму! Чтобы всем, в смысле, было хорошо!

– Ну! – тут же поддакнули ему и посмотрели выразительно.

– И как-то нам договориться, – продолжал продвижение в правильном направлении Гуликов.

– Ну!

– К чему нам все эти бумаги? – сказал воодушевленный поддержкой собеседников Платон Порфирьевич.

– Ну!

– Вам сколько дать? – бесхитростно брякнул автолюбитель Гуликов.

– Мужик, ты думай! – посоветовали служивые, заосторожничав.

Гуликов подумал. Прикинул, сколько сможет заплатить.

– Сто баксов, мужики, – сказал он несмело и застеснялся.

Сумел он собеседников удивить. Такая у людей была служба, что всякое, уже казалось, повидали. А вот гляди-ка, фортеля какие жизнь порой подбрасывает!

Осознавший промах Гуликов с лихорадочной поспешностью прикинул, сколько он еще сумеет денег по-быстрому у родственников перехватить, и произнес, зажмурившись:

– Триста!

– Давай его оформлять! – сказал со вздохом капитан своим коллегам.

Что, мол, возьмешь с идиота. Вы же видите, с кем имеем дело. Тяжелый случай. Не понимает ни фига, баклан.

– Я понимаю! – всполошился Гуликов.

– Нет, мужик, не понимаешь ты по-доброму, – покачал головой капитан и посмотрел печально.

И в его взгляде читался приговор.

– Вы мне скажите, сколько надо! – сказал Гуликов, уже едва не плача. – Я же не в курсе! Я же с «Мерседесом», в смысле, в первый раз!

– Две штуки баксов наличными, – подсказал капитан. – И считай, что ты легко отделался.

– Как?! – обмер Гуликов, осознавая размеры финансовой катастрофы. – Две тысячи!

На эти деньги можно было купить сорок «Запорожцев», таких, как у него. По пятьдесят долларов за штуку.

– Ты можешь все официально оформить, конечно, – сказал ему участливо инспектор. – Только я очень не советую, учти.

– Да как же так! – пробормотал Гуликов. – Две штуки! Хорошие дела! А мне еще и свою машину чинить!

Вспомнив о «Запорожце», он догадался наконец и нанесенный своему авто ущерб оценить, повернулся к своей машине и не обнаружил на ней никаких следов случившегося недавно ДТП. Не веря собственным глазам, Платон Порфирьевич приблизился к «Запорожцу», склонился низко-низко и обследовал весь правый бок машины, местами даже задевая кончиком носа покрытый слоем пыли металл.

– Я ничего не понимаю, – пробормотал Гуликов и со стремительно растущим подозрением всмотрелся в представителей пострадавшей стороны.