Там лежит одинокая таблетка. Белая, неприметная на вид.

– Решай сама, – говорит Фарли с постели. Глаза у нее серьезные, руки сложены на животе. – Но я подумала, что тебе стоит это выпить.

Я не колеблюсь. Таблетка глотается легко.

Вскоре у меня появляется племянница. Мама никому не позволяет держать Клару. Она уверяет, что видит в новорожденной Шейда, хотя это невозможно. Малютка больше похожа на сморщенный помидорчик, чем на любого из моих братьев.

В коридоре, возбужденные, толпятся остальные Бэрроу. Кэла нет – он ушел по своим делам. Решил не вторгаться в интимный семейный момент. Дал мне время отдышаться.

Килорн сидит рядом со мной, втиснувшись в маленькое кресло у окна. Дождь с каждой секундой слабеет.

– Самое время для рыбалки, – говорит он, глядя на серое небо.

– Ой, только не начинай и ты беседовать о погоде.

– Обижулька.

– Ты здорово рискуешь, Уоррен.

Он смеется.

– По ходу, сейчас мы все рискуем.

В устах любого другого человека это прозвучало бы зловеще, но я слишком хорошо знаю Килорна. Я тычу его в плечо.

– Ну, как тренировки?

– Неплохо. В Монфоре десятки солдат-новокровок, и все хорошо обучены. У некоторых способности пересекаются с нашими новокровками – Дармианом, Гарриком, Фаррой, еще кое с кем, – и они быстро прогрессируют. Я занимаюсь с Адой и с ребятишками, когда Кэла нет. Им приятно видеть знакомое лицо.

– То есть рыбачить некогда?

Он усмехается и подается вперед, поставив локти на колени.

– В общем, да. Забавно – раньше я терпеть не мог работу на реке. Ненавидел солнечные ожоги, мозоли от веревки, застрявшие крючки, рыбьи кишки на одежде, – Килорн грызет ногти и добавляет: – А теперь я по ним скучаю.

Я тоже скучаю по тому мальчику.

– Запах рыбы мешал с тобой дружить.

– Наверное, поэтому мы и сошлись. Больше никто не выносил мою вонь и твой характер.

Я улыбаюсь и откидываю голову назад, коснувшись затылком стекла. По нему катятся дождевые капли – крупные и неторопливые. Я мысленно считаю их. Это проще, чем думать о том, что окружает меня и что ждет впереди.

Сорок одна, сорок две…

– Я и не знал, что ты можешь так долго сидеть спокойно.

Килорн задумчиво наблюдает за мной. Он тоже вор – и у него воровские инстинкты. Если я солгу ему, то ничего не добьюсь, лишь оттолкну еще дальше. А сейчас я этого не вынесу.

– Не знаю, что делать, – шепотом говорю я. – Даже во Дворце Белого огня, в плену, я обдумывала побег, строила планы, шпионила, выживала. А теперь… не знаю. Не уверена, что готова продолжать.

– Ты и не обязана. Никто на свете тебя не упрекнет, если ты бросишь это насовсем.

Я продолжаю смотреть на дождевые капли. Меня мутит.

– Знаю…

И добавляю, чувствуя муки совести:

– Но даже если бы я могла исчезнуть прямо сейчас, вместе со всеми, кто мне дорог, я бы этого не сделала.

В моей душе слишком много гнева. Слишком много ненависти.

Килорн понимающе кивает.

– Но драться ты тоже не хочешь.

– Я не хочу стать…

Мой голос обрывается.

«Не хочу стать чудовищем. Пустой оболочкой, населенной призраками. Как Мэйвен».

– И не станешь. Я тебе не дам. И не толкай меня к Гизе.

Почти против воли я смеюсь.

– Ладно.

– Ты не одинока. Я столько возился с новокровками, что знаю, чего они боятся больше всего.

Он тоже прислоняется головой к окну.

– Поговори с ними.

– Да, – отзываюсь я – вполне искренне. И чувствую легкий прилив надежды. Эти слова несказанно утешают меня.

– В конце концов, тебе надо понять, чего ты хочешь, – осторожно настаивает Килорн.

Вода в ванне кружится, вскипает, неторопливо покрывается жирными белыми пузырями. Светлокожий юноша смотрит на меня – у него большие глаза и обнаженная шея. В реальности я просто стояла на месте. Я была слаба, глупа, испугана. Но в мечтах я хватаю Мэйвена за горло и сжимаю пальцы. Он извивается в обжигающе горячей воде и уходит под поверхность. И больше не выныривает. Больше не преследует меня.

– Я хочу его убить.

Килорн прищуривается, и на щеке у него дергается мускул.

– Тогда тебе нужно тренироваться. Чтобы победить.

Я медленно киваю.

В углу, почти полностью скрытый тенью, стоит полковник. Он смотрит в пол и не двигается. Он не зайдет в палату, чтобы повидать дочь и новорожденную внучку. Но и не уйдет.

Она смеется, уткнувшись мне в шею. Ее прикосновения – мягкость губ и холод стали. Моя корона ненадежно сидит на рыжих кудрях, сталь и бриллианты сверкают среди рубиновых прядей. С помощью способности она заставляет драгоценные камни подмигивать, как серебристые звезды.

Я неохотно вылезаю из постели, оставив Элейн среди шелковых простыней. Она вскрикивает, когда я раздвигаю занавески, впустив в комнату солнечный свет. Повинуясь движению ее руки, окно заволакивает тень; полумрак расцветает, пока свет не сокращается, насколько ей надо.

Я одеваюсь в полутьме, натянув черное белье и сандалии на шнуровке. Сегодня особый день, и я не торопясь подгоняю к своему телу наряд, который создаю из металлических листов, лежащих в шкафу. Титан и вороненая сталь колеблются, покрывая мою кожу. Черные и серебряные пластины отражают свет и переливаются ослепительной радугой. Мне не нужна горничная, чтобы помочь с костюмом, – да я и не хочу, чтобы кто-то сновал по моей комнате. Я все делаю сама – подбираю блестящую иссиня-черную губную помаду и угольную подводку для глаз, в которую добавлены специально изготовленные кристаллы. Элейн дремлет до тех пор, пока я не снимаю с ее головы корону. Она идеально мне подходит.

– Моя, – говорю я и наклоняюсь, чтобы поцеловать Элейн еще раз. Она лениво улыбается, и ее изогнутые губы касаются моих. – Не забывай, ты сегодня должна присутствовать.

Она игриво кланяется.

– Как прикажет ваше высочество.

Этот титул так восхитителен, что я готова слизать слова с губ моей любимой, но воздерживаюсь, чтобы не испортить макияж. И не оборачиваюсь, иначе лишусь последних остатков самообладания.

Ридж-хаус принадлежал моей семье много поколений. Он стоит над многочисленными ущельями, которые дали название нашим владениям. Сплошь сталь и стекло – это, разумеется, самое любимое из фамильных поместий. Моя собственная комната выходит на восток, в сторону рассвета. Я люблю вставать вместе с солнцем, хоть это и не по нраву Элейн. Коридор, соединяющий мои покои с главными залами поместья, создан магнетронами. Здесь много таких стальных переходов, открытых по бокам. Одни тянутся по земле, другие подняты над верхушками деревьев, острыми камнями и горными потоками, которых полным-полно в наших краях. Если война однажды придет к нам, захватчикам придется очень постараться, пробивая себе путь через здание, восставшее против них.