друга из-за разбитой коленки или пустячной раны от тренировочного меча:

– Брат… – мягко приговаривал тринадцатый принц, глотая искренние слёзы и баюкая уснувшего беспробудным сном Ван Му, – забудь обо всём и покойся с миром. Всё прошло…

Прошло?

Чжи Мона словно ударили в живот, он охнул, согнулся и некоторое время пытался отдышаться под вопросительными взглядами тринадцатого и четырнадцатого принцев. Потом выпрямился, в последний раз посмотрел на Хеджона в руках Бэк А и пошёл прочь.

Он очнулся у себя в башне, на балконе, глядя с высоты, как дворец пожирает траурная ночная тьма, глухая и беззвёздная. Слёзы его кончились ещё там, в купальне, словно с одним его вздохом закрылся кран, откуда сочились капли неизбывного горя…

Чжи Мон бессмысленно огляделся вокруг, изо всех сил борясь с сиюминутным желанием исчезнуть, бросив весь этот дворцовый ад и кровавые распри на произвол судьбы.

Если бы…

Он должен оставаться здесь до окончания своей миссии, что бы ни происходило, и справляться со всем в одиночку. Не впервой. Только как же ему было тошно!

Он поймал себя на том, что завидует четвёртому принцу – нелепость какая… Хотелось бы ему провалиться в скорбное молчание и закрыться от всех, как недавно Ван Со, тщетно пытавшийся сбежать от чувства вины. Но Чжи Мон не мог позволить себе эту роскошь, по крайней мере, сейчас. Слишком многое нужно было исправить, наладить, распутать и связать нити судеб, из которых он ткал полотно истории здесь, в Корё.

Нужно было продолжать своё проклятое дело.

Миновала полночь, а он по-прежнему стоял на балконе и думал. И все его мысли были о Ван Ё. О том, как он, опытный и дальновидный проводник, умудрился проморгать возвращение мятежника в Сонгак.

– Как? – в который раз повторял Чжи Мон, кусая костяшки пальцев и нервно измеряя шагами балкон. – Ну как?!

Разумеется, астроном знал, что третий принц остался жив. В тот день на обрыве Ван Со, пытаясь образумить брата, дрался едва ли вполсилы. Да какое там вполсилы… Если бы он действительно намеревался убить Ван Ё, того бы уже проводили погребальным костром, а на его холме зеленела бы густая трава с маргаритками. Нет, Ван Со всё рассчитал так, чтобы его меч лишь поцарапал грудь третьего принца, но не лишил того жизни. А Ван Ё качнулся не в ту сторону и рухнул с обрыва.

Но что значит Судьба, которая каждому отмеряет ленту жизни определённой длины! Если бы время старшего сына королевы Ю пришло, то всё было бы иначе. Однако ему ещё предстояло войти в летописи государства Корё – и его приняли на свои мягкие лапы пружинистые кроны сосен, росших на уступах обрыва, в результате чего Ван Ё остался жив. Правда, не совсем невредим. И довольно долго восстанавливался, залечивая раны и переломы в поместье своего дяди Ван Шик Рёма. А хуже всего оказался серьёзный удар виском о скалу. Но ничего, оклемался же, чёртов бунтарь!

Устав расхаживать по балкону, Чжи Мон упал на стул и, сложив руки в замок, опустил на них отяжелевшую от переживаний и раздумий голову.

Он не имел права винить третьего принца, равно как вообще кого бы то ни было.

Ван Ё был так же несчастен, как и все остальные его братья, но несчастен по-своему: тем, что королева Ю видела в нём идеальный инструмент достижения своих целей и с рождения пестовала амбиции, которых в душе принца изначально не было. Да, он не мог похвастаться милосердием и мягкостью, но не был и тем мерзавцем, какого из него вылепила родная мать, желавшая любой ценой стать королевой-матерью. И эту цену был вынужден заплатить её старший сын.

Все эти годы Ван Ё притворялся мёртвым, лишь его счастливая матушка и ближайшее окружение Ван Шик Рёма знали правду. И усердно давили на Ван Ё, уговаривая того не отказываться от притязаний на трон. В результате третий принц настолько свыкся с мыслью о том, что родился под звездой Короля, что искренне возжелал свергнуть Хеджона. А тут весьма кстати выяснилось, что того и убивать-то не нужно, и руки пачкать не придётся, ведь обо всём уже позаботился Ван Ук.

Чжи Мон скривился, будто в рот ему попала кожура незрелого лайма и, подняв голову, посмотрел в ночь, в западные сады, в окружении которых спал дворец восьмого принца. Дворец спал, а его хозяин сидел в библиотеке взъерошенным пауком и перебирал лапками, восстанавливая целостность своей паутины, пробитой внезапным появлением третьего брата…

При мысли о Ван Уке Чжи Мон с удивлением понял, что вместо привычного презрения, запрятанного глубоко внутри, вдруг впервые почувствовал к нему ненависть. Ненависть была горькой на вкус и жаляще-жгучей, и астроном некоторое время с невольным интересом прислушивался к своим ощущениям, оценивая их и примеряя на себя их новизну и своеобразие.

Ван Ук. Вот в ком крылся корень зла всего, происходившего в последнее время во дворце! Вот кто был стратегическим центром и источником всех бед! Все нити сходились в поместье восьмого принца, откуда, как из гнилого болота, далеко вокруг расползался ядовитый туман интриг и злодеяний. И это ещё на сцену пока не вышла Ён Хва! Да и их мать, королева Хванбо, не так добра, как кажется. Что за поганый род…

Астроном зло усмехнулся, вспомнив, каким был Ван Ук до того момента, когда ему пришлось выбирать между любовью и семьёй. Надо же, как необходимость выбора порой ломает людей и выворачивает их наизнанку, являя миру чёрное, изъеденное червями нутро! Из мастера оправданий и труса восьмой принц превратился в хищного изворотливого интригана, и всё – из-за любви, вернее, её потери.

Мысли Чжи Мона на миг отвлеклись от Ван Ука, метнулись далеко вперёд – и звездочёт вздрогнул, со свистом втянув в себя воздух, стоило ему представить, что будет с четвёртым принцем, а вернее, уже императором, когда и он лишится того же самого. Во что превратится он, оставшись один. Это же четвёртый, а не восьмой! С его-то диким нравом, неспособностью чувствовать наполовину и неумением отпускать…

Чжи Мон увидел это – и застонал от отчаяния. Нет, об этом он подумает после, иначе его просто не хватит! Нужно беспокоиться о настоящем, а грядущее в любом случае наступит.

Он скрипнул зубами и возвратился к своему нынешнему самобичеванию, анализу фактов и предмету размышлений.

Восьмому принцу, если точнее.

Именно Ван Ук, зная о том, что больной король часто принимает ванны, надоумил Ван Вона раздобыть