Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я?
— Ну, не всё же мне трудиться, правильно?
— А… а как?
— А пни, как по мячу. Или, если хочешь, стукни по уху.
Упрашивать себя девчонка не заставила — и стукнула, и пнула, и еще добавила вдогонку. Передача получилась очень ничего, мне грешно бы было промахнуться. В круговом прыжке (признаться, для души — не то чтобы пижоня, но уже шаля) я переправила его ногой в тлеющее костровище. А что — а даже артистично, тоби-йоко-гери, право, удался… ну не яйца же ему кромсать прикажете!
Траекторию мне править не пришлось.
А углей там оставалось больше чем достаточно.
— И зачем ты голым жопом на углях сидишь, гордый и красивый птица Феникс? А затем, чтобы все знали, кто я есть — гордый и красивый птица Феникс! — живенько прокомментировала я, игнорируя отчаянный скулеж подонка. — Больше, правда, на паленую ворону смахивает, — подмигнула я девчонке, — как ты полагаешь?
— Гнида он!
— Есть некоторое сходство.
С перепугу выбраться из костровища у него никак не получалось, хоть помогай ему… сам, впрочем, обошелся. Стреноженный своими же портками недоделок, опалив себе не только задницу, но и бока и руки, наконец-то выкатился из костра и теперь, корячась на земле, пытался кое-как одеться. Подвывал и всхлипывал он в равной степени от боли, унижения и страха. А ужо ему.
Достаточно с них всех.
Ноги никому я, если кто заметил, не калечила.
— Бегом отсюда! Все! Бегом!!!
Командно получилось. Удивляюсь, как девчонка тоже не сбежала. Остальные же (я даже допускаю, что не все в сознании, во всяком случае — полном) драпанули, словно тараканы от струи инсектицида. В конечностях они, по крайней мере, путались.
Праздник жизни удался.
— И никакого тебе полового удовлетворения, понимаешь, окромя одышки, — проворчала я. — Измельчала нынешняя молодежь! — Я взглянула на девчонку: — Ну, чего уставилась?
— Простите… — малолетка стушевалась, — а меня вы бить не будете?
— За что? За глупость разве что, — пожала я плечами. — Расслабься, повезло тебе. Всё хорошо, что хорошо кончается.
— Как вы с ними… круто, как в кино! Я думала вы их совсем убьете…
— А надо было? Впрочем, не мой жанр. Ладно, ты не обращай внимания, настроение у меня такое. Я сегодня, как та девочка в песочнице… знаешь этот анекдот?
Девчонка покачала головой.
— А очень просто. Девочка в песочнице сидит и плюшевому медвежонку лапы отрывает. К ней мужик подходит: «Девочка, зачем же ты зверей-то так не любишь?» А девочка встает, отряхивает руки — и к нему: «Знаешь, дядя, а людей-то я на самом деле тоже не люблю!»
Девчонка вежливо хихикнула.
— Вы, наверное, какой-нибудь спецназ?
Угу, спецназ. Спец-нас, спец-вас, спец-всех кого ни попадя…
— Наверное, — не стала я ее разочаровывать. — Тебя как звать-то?
— Настя… Староскитская…
Бывает.
— Ну и как же ты, Анастасия Староскитская, до такой, пардоньте, жизни-то дошла?
— А?
Ясно. Будем проще.
— С этим погодим. — Я деловито прибрала в карман трофейное оружие. — Нам, между прочим, сматываться нужно — не дай бог еще какая шелупень на огонек заявится. Мне лично продолжение банкета ни к чему, — сообщила я, натягивая курточку. — У тебя другие планы?
— Я… можно с вами?
— Отряхнись сперва.
— Ой, извините, да… так лучше?
— В темноте сойдет. Пошли. Держись пока за мной.
Мы благополучно вышли на тропинку.
— Мне в ту сторону, — махнула я рукой. — Ты как?
— Я тоже, по пути, я…
— Ладно, двинулись.
Поначалу она жалась рядом, как испуганная собачонка.
— Расслабься, ночь нежна. — Пэтэушница не поняла, естественно. — Это тоже что-то вроде шутки юмора, — со вздохом пояснила я. — Проехали. Ты лучше объясни, как же тебя угораздило так влипнуть, Настя Староскитская? Ты ведь не законченная дура… вроде бы.
Девчонка отвела глаза.
— Откуда же я знала, что они такие сволочи? Подонки, гады…
— Можешь пропустить.
— А?
— Ты по существу давай.
— А, да, конечно, извините… Понимаете, тот парень, ну, который… которого вы сунули в костер, он вроде бы нормальный был, мы даже с ним… гуляли. А сегодня он позвал меня с друзьями посидеть, потом сказал… они хотели… все… ну, знаете…
Ну, в общем представляю.
— Не жалеешь, что я в это дело влезла?
— Что вы, нет!
— А не боишься?
Настя поняла:
— Что отомстят? Кишка у них тонка! Сволочи они, конечно… Но это ничего, я справлюсь, вы не беспокойтесь. Я теперь сама.
Эта Настя начала мне нравиться.
— Сколько тебе лет?
— Пятнадцать. Ну, уже шестнадцать скоро.
— Учишься, работаешь?
— Работаю. В ларьке, недалеко здесь. Может, знаете — на Пражской, возле перекрестка?
Опаньки.
— Это круглосуточный который?
— Ага, он там один такой. А вы…
— Я… — Опаньки; мне б только не спугнуть ее внезапным интересом. — Я там сигареты как-то ночью покупала, — объяснила я. — Только продавец там был другой, по-моему, не ты…
Попала или нет?
— Так а я же ночью не работаю. Мы с подружкой в смену через день, а по ночам всегда Сова торгует.
— Сова?
— Ну, кликуха у него такая. Он вообще-то Савенков. А что?
Что-то смутно шевельнулось.
— Савенков?
— Ага, фамилия его.
— А…
Оп-паньки!
Бывают совпадения.
— Что-нибудь не так?
Я спохватилась:
— Глупость, ничего, я так… я о смешном подумала: тут Филин, там Сова — прямо сборище пернатых, понимаешь… Он тоже из таких?
— Сова-то? Нет, Сова вообще-то тихий. Он на игле сидит… ой, я… — зажала она рот ладошкой, — я не то сказать хотела!
— Не журись. Мою службу мелочь не интересует. Мы за другими супостатами охотимся, — сблефовала я на голубом глазу. — Мне просто интересно, как он может постоянно в ночь работать?
— Так ведь он всю ночь и не работает. Пересменка у нас в девять, ну, Сова, короче, с вечера выходит. Реально он до двух сидит, бывает что до трех — и дрыхнет до утра. Когда — в ларьке, когда — домой идет, он же тут недалеко живет, на Пражской тоже…
Что на Пражской, я уже не сомневалась (если кто еще не уловил, чуть позже поясню).
— Хорошо устроился сэр-гражданин Сова. И куда же ваш хозяин смотрит? Кстати говоря, хозяин у вас — черный?
— Хачик, ну, кавказец в смысле, да. А с Совой у них какие-то свои расклады… — Наконец она насторожилась: — А почему вам это интересно?
Потому. Пора было сдавать назад.
— Да, в общем-то, не почему, скорее — для чего: беседу поддержать. Надо же нам по пути о чем-то разговаривать?
— Ну… да.
Я усмехнулась:
— Честно говоря, я просто не хочу, чтобы ты меня о чем-нибудь расспрашивала, понимаешь? — доверительно
