Постой, Бакбак, ты всё перепутала: «Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммад — пророк Его».

Здесь разговор прервался — на своем скакуне явился Симустафа. Поутру он выехал из Багдада, и никто не смог угнаться за ним. Царевич нашел Сетель Педур Джинатиль за чтением в обществе райских птиц, и она с радостью, о которой говорил румянец, заливший ее щеки, узнала, что халиф согласен ее удочерить, Ильсетильсона готова назвать ее своей сестрою, и оба они не возражают, чтобы бывшая царица джиннов составила счастье того, кто принес столь хорошие известия. И скоро Харун сам приедет в Кассер-иль-Араис, дабы благословить союз, которого Симустафа уже давно жаждет.

Влюбленные спросили у птиц, будет ли их брак счастливым. Птица Сетель Педур Джинатиль отвечала, что только ради него она пребывала в Джиннистане. Ее муж с Древа познания сказал, что их будущее блаженство вознаградит его за то, что он так долго был лишен общества своей подруги. Их птенец (который теперь в совершенстве владел языком) заявил, что брак, обеспечивший его счастье, может быть только безоблачным. Царевич с царицей сотни раз повторили эти благоприятные предсказания.

Симустафе пришлось покинуть Кассер-иль-Араис: долг и любовь призывали его в Багдад. Прошел еще целый месяц, прежде чем исполнились мечты Звезды Семи Морей.

Наконец долгожданное событие свершилось: халиф, его жена и дочь выехали из Багдада в сопровождении четырех тысяч рыцарей и двадцати тысяч всадников. Впереди шли военные музыканты, вся процессия отличалась пышностью, которой требовала великая цель. Накануне утром Симустафа ускакал вперед, дабы предупредить свою невесту о предстоящем визите. Прекрасная царица вышла навстречу носилкам в первый двор, и ей прямо там оказали всяческие почести: красота ее сразила халифа, встревожила Зобеиду, привела в восторг Симустафу и Ильсетильсону и очаровала всех подданных повелителя правоверных.

Не стану останавливаться на торжествах и празднествах, оплаченных из сокровищницы халифа. Не буду описывать церемонии, смущение муфтия и законников, а также наслаждения долгожданной первой брачной ночи, которая наконец соединила три любящих сердца. Не хочу также рассуждать о счастье халифа, индийского царевича и всех, кто был в Кассер-иль-Араисе, ибо нас так далеко завели необъятные пространства, которые надо было преодолеть, а также разнообразие и многочисленность событий, что мы совсем забыли о всемогущем времени. Обращусь к тому, на чем оно оставляет следы столь заметные, что, завидев их, мы не можем усомниться в его всесилии.

Длинная борода Харуна ар-Рашида стала совсем седой и достопочтенной, прежний огонь горел в его глазах, но глубокие морщины избороздили царское чело. Последние десять лет государь не совершал ночных вылазок в Багдад, из которых черпал большую пользу, узнавая о действиях своих визирей и о жизни мусульман. Ему было жаль, что Ангел смерти приближается к нему слишком быстро, но он понимал, что будет жить в своих любимых потомках: его внук Харун ибн ар-Рашид в свои десять лет обладал всеми совершенствами, которые восторгали нас в индийском царевиче и его жене. Другие внуки также служили повелителю утешением в старости: халифа радовало, что его приемная дочь подарила ему маленького Симустафу, который был красив столь же, сколь и его отец.

Но не все были счастливы. Индийский царь не имел возможности разделить счастье халифа и в разлуке с Симустафой страдал вместе со своею женой.

Вот уже двенадцать лет, как они потеряли из виду своего дорогого сына, свою единственную надежду. Правда, розовый куст, оставленный им Беналабом, не погиб, он цвел пышным цветом и становился всё прекраснее. Родители Симустафы утешались, любуясь розами, обещавшими благополучие сына, и каждый миг ждали встречи.

Симустафа скрыл от них свои первые замыслы, в успехе которых был не уверен, и первые приключения, ибо не хотел, чтобы ему препятствовали. Когда же он достиг всего, чего желал, то опять решил подождать, но теперь ничто не могло служить ему оправданием, хотя чувство вины преследовало царевича постоянно. Вот как опасно откладывать на завтра то, что нужно сделать сегодня!

Время шло, и молчание Симустафы стало для его семьи мучительным. В тот миг, когда Сетель Педур Джинатиль приняла веру Великого Пророка и отреклась от Кокопилесоба, волшебству пришел конец, прекрасный розовый куст индийского царя погиб. Траур и горе поселились во дворце родителей Симустафы, еще немного — и за ними пришла бы смерть.

Одна из птиц, вестниц добрых индийских божеств, пролетая над Кассер-иль-Араисом, рассказала о случившемся райским птицам. Птах с райского дерева сказал своей жене:

— Возьми в покоях царевен маленькую склянку, набери в нее воды из реки, что течет по нашему саду, потом ленточкой привяжи эту склянку к моей шее. Я полечу в Индию, наш сын отправится со мною. Если спросят, где мы, скажешь, что я на дереве занимаюсь просвещением нашего птенца.

Его жена сделала всё, как он велел, и птицы взмыли в небо. Когда родители Симустафы проснулись, они увидели, что куст снова ожил и стал еще краше прежнего. На главном стволе появился новый побег, и они переплелись так, что непонятно было, на каком именно распускаются пышные розы.

Надежды ожили в сердцах при виде нового чуда. Царь и царица Индии призвали звездочетов, дабы те объяснили смерть и неожиданное возрождение розового куста. Ученые мудрецы, не колеблясь, отвечали, что царевичу угрожала смертельная опасность, но он спасся. Розы, что распускаются на его кусте, это новые достоинства Симустафы, и они сплетаются с его прежними совершенствами, как новый побег со старым. Но с какими достоинствами можно связать эти прекрасные цветы, мудрецы сказать не смогли.

Их разъяснения как нельзя лучше соответствовали гороскопу, который был составлен при рождении наследника индийского престола. Ему предсказано было, что он станет образцовым государем. Таинственный и великолепный куст утешил родителей, но насколько чудеснее была действительность!

Царь Индии и его жена без устали отправляли во все стороны света посланников, но поиски сына ничем не увенчались. Теперь, уже не сомневаясь в том, что он жив, отец и мать решили сами его найти и собрались в путь.

Какой-нибудь маловер, скорее всего, сочтет неправдоподобным молчание Симустафы, то, что он так долго не давал о себе знать дорогим своим родителям, а также то, что рок упорно мешал розыскам сына. Скажу лишь, что, если бы царевич сообщил, где находится, его призвали бы на родину в то время, когда он еще только намеревался жениться на Ильсетильсоне, и тогда Сетель Педур Джинатиль, которой была суждена лучшая доля, осталась бы царицей ужасного Джиннистана. Достойна восхищения высшая мудрость, что доводит важные свои решения до конца посредством слепых действий