наши результаты. Мы вам позвоним.

Тома даже замутило от гнева, но он сдержался – ради Лу.

На улице Том застегнул куртку и надел перчатки. Знает ли Лу, что наступила зима? В клинике, кажется, нет окон. Серый вечер, переходящий в ночь, и грязное месиво под ногами соответствовали настроению.

Том проклинал медицинские исследования всю дорогу домой.

Я сижу за столом, напротив незнакомая женщина в белом халате. Такое чувство, что я нахожусь тут уже долго, но не знаю почему. Так бывает, когда задумаешься за рулем, проедешь миль десять и не помнишь, как там оказался.

Будто проснулся ото сна. Не понимаю, где я и что мне нужно делать.

– Простите, – говорю. – Что-то я потерял нить. Вы не могли бы повторить?

Она озадаченно смотрит на меня, глаза ее расширяются.

– Лу… вы хорошо себя чувствуете?

– Да, – отвечаю я. – Немного растерян.

– Вы знаете, кто вы?

– Конечно, – говорю. – Я Лу Арриндейл.

Почему она решила, что я не знаю собственного имени?

– Вы знаете, где вы? – спрашивает она.

Я оглядываюсь. На женщине белый халат, комната похожа на клинику или школу. Я не уверен.

– Не совсем, – говорю я. – Это клиника?

– Верно, – говорит она. – Вы знаете, какой сегодня день?

Я вдруг осознаю, что не знаю, какой сегодня день. На стене календарь и большие часы, но на календаре – февраль, это не может быть правдой. Последнее, что я помню, кажется, осень.

– Не знаю, – говорю я.

Мне становится страшно.

– Что произошло? Я заболел или попал в аварию?

– Вам сделали операцию на головном мозге, – говорит она. – Вы что-нибудь помните?

Не помню. Лишь плотный туман, темный и тяжелый. Ощупываю голову. Не болит. Шрамов нет. Волосы на месте.

– Как вы себя чувствуете? – опять спрашивает она.

– Мне страшно, – говорю я. – Я хочу знать, что произошло.

Говорят, что я встаю и хожу уже пару недель – иду, куда скажут, сижу, где скажут. Теперь я это осознаю; помню вчерашний день, но дни до того сливаются.

По вечерам у меня физиотерапия. Я лежал без движения несколько недель и поэтому ослаб. Сейчас силы восстанавливаются.

Скучно ходить туда-сюда по залу. Есть лесенка с перилами, чтобы тренироваться ходить вверх и вниз по ступеням, но это тоже скучно. Мисси, специалист по лечебной физкультуре, предлагает поиграть в мяч. Я не помню, как это делается. Она дает мне мяч и говорит бросить его ей. Она всего в нескольких футах от меня. Бросаю мяч, она ловит, бросает обратно. Это легко. Я отхожу и опять кидаю. Тоже слишком легко. Она показывает мне мишень – если попадаешь, играет мелодия. С десяти футов попасть легко. С двадцати я несколько раз промахиваюсь, потом попадаю каждый раз.

Хоть я и плохо помню прошлое, не думаю, что проводил много времени, перекидываясь мячом. Настоящие игры с мячом, если в них действительно играют за пределами клиники, должны быть посложнее.

Сегодня проснулся отдохнувшим, чувствую себя сильнее. Вспомнил вчерашний день, и позавчерашний, и даже кое-что из предыдущего. Оделся еще до того, как санитар Джим зашел меня будить, спустился в столовую – я уже знаю дорогу. На завтрак дают всегда одно и то же: хлопья, каша, бананы и апельсины. То есть всего четыре комбинации: каша с бананами, каша с апельсинами, хлопья с бананами и хлопья с апельсинами. Оглядевшись, я узнал несколько человек, хоть и не сразу вспомнил их имена. Дейл, Эрик, Кэмерон – я знал их раньше. Они тоже прошли лечение. Были еще люди… Интересно, где они.

– Сейчас бы вафлю!.. – сказал Эрик, когда я подсел к нему. – Надоело есть одно и то же!

– Можем, конечно, попросить… – сказал Дейл. Он имел в виду: можем попросить, но это бесполезно.

– Здоровое питание! – заметил Эрик.

Он так съязвил, мы все рассмеялись.

Я не был уверен, чего мне хочется, но точно не надоевшую кашу с фруктами. Смутные воспоминания о еде, которая нравилась мне раньше, проносились в голове. Мне стало интересно, что помнят остальные. Я помнил, что знаю их, но не помнил откуда.

У нас у всех разные занятия по утрам: речевая терапия, когнитивные навыки, навыки самообслуживания. Я вспомнил, хоть и смутно, что уже давно занимаюсь по утрам.

Сегодня мне показалось это бесконечно скучным. Вопросы и указания, опять и опять. Лу, что это? Миска, стакан, тарелка, кувшин, коробка… Лу, положите синий стакан в желтую корзину, или зеленый бант на красную коробку, или постройте башню из кубиков – ну и тому подобная бессмыслица. У психолога был бланк, где она делала пометки. Я попытался прочесть название, но трудно читать вверх ногами. Мне кажется, раньше я мог делать это без труда. Вместо этого читаю этикетки на коробках:

Предметы для диагностики, набор 1;

Предметы для обучения повседневным навыкам, набор 2.

Я оглядел комнату. Мы делали разные задания, каждый из нас работал с отдельным специалистом. Все психологи в белых халатах. Под белыми халатами разноцветная одежда. На другом конце комнаты четыре стола с компьютерами. Интересно, почему мы их никогда не используем. Я уже примерно помню, что такое компьютер и что с ними делают. Это ящики, где много слов, цифр и картинок, которым можно задавать вопросы. Я бы предпочел задавать вопросы машине, чем отвечать на вопросы сам.

– Можно я воспользуюсь компьютером? – спрашиваю я у Дженис, специалиста по развитию речи.

Она поражена.

– Воспользоваться компьютером? Зачем?

– Мне скучно, – говорю я. – Вы задаете глупые вопросы и даете глупые задания, слишком простые.

– Лу, это ради вашего блага. Нужно проверить уровень понимания.

Смотрит на меня, будто я ребенок или дурачок.

– Я понимаю значение слов, вас это интересует?

– Да, но вы не понимали, когда пришли в себя, – говорит она. – Знаете что, давайте возьмем уровень посложнее. – Достает другую брошюру с тестами. – Посмотрим, справитесь ли вы, но, если не получится, не расстраивайтесь!

Надо соединять слова с картинками. Она читает слова, я смотрю на картинки. Слишком просто; я заканчиваю за пару минут.

– Если дадите мне прочитать слова самому, то я справлюсь быстрее.

Она опять удивляется.

– Вы можете читать слова?

– Конечно, – говорю я, удивившись ее удивлению.

Я взрослый человек – взрослые люди умеют читать. Внутри ворочается неприятное чувство – смутное воспоминание о том, как я не умел читать слова, как слова не имели смысла, буквы казались лишь формами, как другие формы.

– А раньше я не умел?

– Раньше умели, но после операции – не сразу, – поясняет она.

Слова короткие и простые: дом, сад, кот, ключ. Она протягивает другую карточку, на ней