— Благородный порыв, Сара, ничего не скажешь. Но ты должна иметь в виду, что твой друг Габриель вторую свою женщину мне без борьбы не уступит. Так что закрой глаза и расслабься. Путь нам предстоит длинный.

* * *

Время близилось к рассвету, когда Тарик, миновав Уайтстоун-бридж, въехал в Куинс. Когда же он миновал аэропорт Ла-Гуардиа, движение на улицах стало постепенно набирать силу. В это время небо на востоке окрасилось в светло-серый цвет, служивший предвестником скорого восхода. Тарик включил радио, прослушал отчеты о положении на дорогах, после чего прикрутил звук и сосредоточился на вождении. Через несколько минут в поле зрения путешественников возникла Ист-Ривер, а после этого Жаклин увидела первые солнечные лучи, позолотившие небоскребы Нижнего Манхэттена.

Тарик съехал с междугородного шоссе и покатил по улицам Бруклина. Теперь, когда встало солнце, она получила наконец возможность рассмотреть этого человека при дневном свете. Ночь, которую он провел за рулем, сильно сказалась на его внешности — и не лучшим образом. Он побледнел еще сильнее, хотя, казалось, такое невозможно, а глаза у него покраснели и слегка слезились. Машину он вел правой рукой, а левая покоилась на колене и сжимала рукоять пистолета.

Жаклин бросила взгляд на уличные знаки: Кони-Айленд-авеню. Дома, улицы да и сам урбанистический пейзаж вокруг несли отличительные черты Среднего Востока и Азии. Они проезжали мимо колоритных пакистанских рынков и декорированных в восточном стиле лавочек, в которых торговали фруктами. В лучах утреннего солнца поблескивали вывески и витрины ливанских и афганских ресторанов, ближневосточных туристических агентств, магазинов по продаже восточных ковров и глазурованной облицовочной плитки. В окне промелькнула мечеть с бело-зеленым, из искусственного мрамора, фасадом, пристроенным к зданию старого кирпичного пакгауза.

Тарик свернул на тихую, застроенную жилыми домами Парквиль-авеню, медленно проехал квартал и остановился у трехэтажного кирпичного здания на углу Ист-Инглиш-стрит. В цокольном этаже этого дома размещался магазин деликатесов, а остальную полезную площадь занимали апартаменты. Тарик выключил мотор и дважды нажал на клаксон. В квартире на втором этаже на короткое время зажегся свет.

— Сиди и жди, пока я обойду вокруг машины, — спокойно сказал Тарик. — Дверь не открывай. Если сделаешь попытку ее открыть, пристрелю. Когда выйдешь из машины, иди прямо к дому и поднимайся по лестнице. Если попытаешься крикнуть или сбежать, получишь пулю. Ты хорошо меня поняла?

Жаклин кивнула. Тарик сунул пистолет «Макаров» в наружный карман куртки и вышел из машины. Обойдя машину сзади, он подошел к той ее стороне, где сидела Жаклин, открыл дверцу и вытащил женщину за руку наружу. Потом он захлопнул дверцу, и они быстро зашагали через улицу. Дверь в подъезде цокольного этажа была приоткрыта. Они вошли в дом и пересекли маленькое замусоренное фойе. В полумраке темнел остов стоявшего у стены ржавого, без колес, велосипеда.

Тарик стал подниматься по лестнице, продолжая стискивать ее ладонь; его рука была горячая и влажная. В лестничном колодце пахло карри и скипидаром. Поднявшись на второй этаж, они пошли по коридору. Неожиданно открылась дверь, и в темном дверном проеме замаячил бородатый мужчина, облаченный в белый халат. Глянув на Тарика, он отступил в глубину квартиры и тихо прикрыл за собой дверь.

Они подошли к двери с табличкой «2А». Тарик огляделся и дважды негромко постучал.

Дверь распахнулась, и Лейла молча втащила Жаклин в квартиру.

Нью-Йорк

Часом позже Ари Шамрон приехал в израильскую дипломатическую миссию при ООН, располагавшуюся на пересечении Второй авеню и Сорок третьей улицы. Раздвинув плечом группу демонстрантов, которые вечно здесь толкались, он, по-бычьи пригнув голову к груди, прошел в здание. Офицер из службы безопасности миссии ждал его в коридоре, и после того, как они встретились, проводил его в закрепленное за агентами спецслужб помещение. Там в компании трех весьма нервных на вид помощников находился премьер-министр. Он сидел за большим столом, выколачивая пальцами дробь по полированной столешнице. Шамрон опустился на стул и посмотрел на начальника протокольного отдела.

— Дайте мне копию делового расписания премьер-министра и покиньте помещение.

Когда помощники премьера во главе с начальником протокольного отдела вышли из комнаты, премьер сказал:

— Ну, что там у вас произошло в Монреале?

Шамрон во всех деталях описал ситуацию. Когда он закончил повествование, премьер-министр прикрыл глаза и некоторое время кончиками пальцев массировал переносицу. Наконец он произнес:

— Я вызвал тебя из бессрочного отпуска, Ари, чтобы ты восстановил репутацию службы, так что новые провалы мне ни к чему. Ты уверен, что канадцы ничего не знают о твоей подозрительной активности в Монреале?

— Уверен, премьер-министр.

— Как думаешь, твой агент еще жив?

— Трудно сказать, но в целом ситуация рисуется мне в мрачных тонах. Как известно, женщины, с которыми контактировал Тарик в процессе проведения своих операций, обычно плохо кончали.

— Если это дело выплывет наружу, журналисты нас доконают. Я уже вижу заголовки газет: «Красивая французская фотомодель оказалась секретным агентом израильской разведки!» Тебя это устраивает, Ари? Меня лично — нет!

— Что бы с ней ни случилось, протянуть от нее ниточку к нашей службе практически невозможно.

— Кто-нибудь из журналюг обязательно об этом пронюхает, Ари. Так всегда бывает.

— Если журналисты что-нибудь раскопают, мы воспользуемся услугами наших друзей вроде Бенджамина Стоуна, чтобы прижать их к ногтю. В любом случае, мы всячески будем отрицать вашу причастность к этому делу.

— Мне не нужно, чтобы вы отрицали мою причастность к этому делу. Важно, чтобы дела никакого не было. Не ты ли обещал принести мне на подносе голову Тарика, и при этом не наследить? Между прочим, голова Тарика мне все еще требуется, но я хочу, чтобы Жаклин Делакруа осталась в живых.

— Мы хотим того же самого, премьер-министр. Но в данный момент мы более всего озабочены вашей безопасностью.

Шамрон взял со стола копию делового расписания премьера и начал его читать:

— "После церемонии подписания соглашения в здании Организации Объединенных Наций премьер-министр отправляется на встречу с инвесторами, а затем посещает Нью-Йоркскую фондовую биржу. Оттуда он перемещается в «Уолдорф-отель», где инициативная группа «Друзья Сиона» дает в его честь ленч". — Шамрон на минуту оторвался от документа и поднял глаза на премьер-министра. — И это расписание только на первую половину дня! После ленча вы должны отправиться в Бруклин на встречу с представителями местной еврейской общины, где вам предстоит обсудить проблемы переговорного процесса на Среднем Востоке; затем вам необходимо вернуться на Манхэттен и посетить несколько приемов и коктейлей.