— В принципе — да, — Рон задумчиво взъерошил шевелюру на затылке, — я могу попытаться составить несколько алгоритмов формулировок, но… во-первых, как понять, будут ли мои формулы рабочими или нет? А во-вторых, вы уверены, что это необходимо? В принципе, с самой родовой магией уже более-менее понятно…

— Что я слышу, Рон? — изумилась Эн. — Ты не хочешь разгадать тайну Геенны?!

— Хочу, — буркнул артефактор. — И разгадаю постепенно. Но на мой взгляд, это не так, чтобы очень срочно нужно. А вот объяснить аристократишкам, что они могут смело заключать браки, плодиться и размножаться — вот это нужно срочно. А Геенна подождет.

— Резонно, — согласился Арен. — Но мне, чтобы понять, какую легенду представлять народу, необходим подробный отчет от вас с Эн. Я лично до сих пор не очень понимаю, почему проснулась родовая магия у Софии. Как так получилось? Мне нужно описание принципа передачи кровных способностей, а у вас там пока пробел на пробеле.

— Пробелы, конечно, есть, но не сплошные, — возразила Эн. — Про Софию как раз все ясно. Давайте я попробую объяснить… Помните цепочку связей? Геенна — Венец — заключение брака — родная кровь — равно родовая магия. У нетитулованных магов родовой магии нет, поскольку нет связи с Геенной, что сразу разрывает цепочку. София получила эту связь благодаря тому, что мы с Брайоном пришили девушку к вам. А само по себе возвращение тела, сознания и души из контура абсолютного щита сработало как перерождение.

— Но заключения брака не было.

— А оно и не обязательно должно быть, — вмешался Рон. — Обязательно — включение в род, признание связи с родной кровью, а это далеко не один магический ритуал. То, что Вано Вагариус дал кровь для связных игл, стало его признанием родства.

— И мать кровь дала, — продолжила Эн, — это связь укрепило. Бумажки бумажками, на них может быть написано и София Тали. Главное, что перед Геенной подтвердилось ее родство с Вагариусами.

— Ну хорошо, — кивнул император, — это я вроде бы понял. А теперь мне хотелось бы понять, можно ли сделать так, чтобы родовая магия передавалась бастардам без заключения брака. Вы ведь только что сказали, айл Янг, что брак не обязателен.

— Угу. Признавать родство можно не только посредством брака, но обязательно до рождения ребенка, потому что после рождения уже ничего невозможно изменить. А вот если, допустим, аристократишка, обрюхативший девушку, привел бы ее в храм Защитника, перед огнем Геенны признал бы ребенка своим, а после опустил бы в пламя какой-либо предмет и отдал девушке — я полагаю, это сработало бы, как принятие в род, и связало бы рожденного младенца с Геенной.

— Но это теория, непроверенная практикой, — хмыкнула Эн, и Арен невольно поморщился. Если бы хоть кто-то из его предшественников разрешил аристократам признавать бастардов через храм без заключения брака, никакой проблемы давно бы не было. Но нет — аристократия так боялась потери своей исключительности — ведь бастарды-то все как один рождались без родовой магии, — что собственному незаконному отпрыску можно было назначить только отличное содержание, признать его наследником состояния и вообще всячески обеспечивать, но не передать фамилию. Бред, многовековая дурь, которая чуть в гражданскую войну не вылилась!

— Мне интересно, до какого колена это работает… — пробормотал Рон, и Арен, оставив досаду на прежних императоров позади, уточнил:

— Вы о чем?

— О себе, допустим, — фыркнул Янг. — И своих детях. Сейчас, конечно, крайне сложно установить, какой именно род повлиял на мой магический дар — бастардом был не я, а мой дед, но он родился не магом, — однако если я найду своих родственников-аристократов, есть ли шанс, что мой ребенок будет обладать кровной магией?

— Вот уж не знаю, — пожал плечами Арен. — Но этот вопрос крайне просто решить, если вы женитесь на аристократке.

Рона передернуло, и Эн расхохоталась, да так заливисто, что император тоже улыбнулся.

— Ни за что в жизни! — почти рявкнул артефактор, протестующе помотав головой.

* * *

София немного ругала себя за малодушие, потому что на самом деле она обрадовалась, когда Арен не разрешил Виктории и детям уйти из дворца вместе с ней. Иначе она была бы вынуждена полдня стараться держать лицо, а так хоть смогла расслабиться и провела отличный вечер с мамой, сестрами и Вано. Мама, правда, была слегка не в духе — оказалось, что Вагариус накануне осторожно заговорил с Синтией на тему переезда в его дом, и это вызвало волну негодования и протестов. Вано сник, но, судя по блеску в глазах, сдаваться не собирался. А София решила во все это не вмешиваться и предоставить возможность своим матери и деду самим разбираться и принимать решение.

Вернувшись во дворец ближе к ночи, она села за рисование, и с помощью быстрых движений простого карандаша на листке бумаги появлялись родные лица — улыбающиеся Вано, Синтия, Элиза и Рози, — а затем — мордашки Агаты и Александра, и наконец — руки Арена.

Она уже не первый раз рисовала его руки, которые ей безумно нравились — впрочем, в Арене Софии нравилось абсолютно все, но руки особенно. Сильные и в то же время нежные, крепкие и надежные, с длинными подвижными пальцами и маленькой родинкой возле большого пальца на правой ладони…

София так замечталась и зарисовалась, что вспыхнувшего в камине огня даже не заметила. И когда эти самые руки, которые она рисовала, обняли ее, замерла от неожиданности и через секунду засмеялась, ощутив горячие губы Арена на своей шее.

— Ты пришел!..

— Да, счастье мое, — ответил он, улыбаясь, — сегодня я твой. Это чьи ты руки рисуешь?

— Ты не узнаешь? Это же твои руки.

— Серьезно? — Арен присмотрелся и хмыкнул. — Да, теперь узнал.

— И вот, — София перелистнула альбом, — еще тут эскизы…

Император с удовольствием разглядывал рисунки, поглаживая девушку по плечам и спине, и от него к Софии шли волны покоя. Как замечательно, что он больше не переживает!

— Насчет моего запрета, Софи…

— Я поняла, почему ты не разрешил, не беспокойся.

— Я знаю, что ты поняла. — Арен ласково потерся носом о ее щеку. — Ты всегда все понимаешь, мое счастье. Поговори с мамой и Вано, пусть выберут день. И возможно, лучше не в гости, а на море отправиться. Я думаю, эта перспектива обрадует и Агату с Александром, и твоих сестер. Но не переусердствуй, пожалуйста, тебе тоже нужно отдыхать.

— И тебе.

Он усмехнулся и, подняв Софию на руки, понес к постели. Сел и, усадив девушку к себе на колени, произнес:

— Помнишь, я говорил, что все мои родственники-эмпаты с недавних пор ощущают твои эмоции менее четко? Все, кроме Агаты.

— Да, помню. — София подняла руки и начала расстегивать рубашку Арена.

— Я сегодня спросил у Эн, отчего так получилось, и ответ оказался очевидным. «Потому что ваша аньян отдала Агате свою жизнь».