В этой книге мы уже тысячи раз, на разные лады употребляли слово «стресс», и так и эдак его переворачивали, толковали, Приглядывались, принюхивались к нему однако при этом так и не смогли дать строгого определения этому термину.

Предпримем еще одну попытку более полного описания понятия «стресс».

Если говорить о США, то там слово «стресс» стало популярным после второй мировой войны. В те годы обнаружилась большая тревога в связи с плохой адаптацией людей к условиям военной обстановки.

Тогда в Америке выходит книга Гринкера и Шпигеля (Grinker и Spiegel) «Человек в условиях стресса» (1945 год). В ней был осуществлен анализ и клиническое исследование психопатологических реакций летчиков, которые были эвакуированы из фронтовой зоны по причине, как это тогда мягко называли, «фронтовой усталости», другими словами, из-за серьезной психопатологической реакции на фронтовую обстановку.

Так что же все-таки есть стресс? Тут можно говорить и о прямых физиологических повреждениях организма, и о конфликтах, неудачах, о тревоге, защитных реакциях, о горе и о многом-многом ином. Мы видим, что в слове «стресс» произошло соединение многих наук – психологии, психиатрии, терапии, физиологии, социологии и антропологии.

Ведь стрессом оказывается и ощущение, возникающее при погружении руки в ледяную воду, и состояние индивидуума, который предвидит опасную и болезненную хирургическую операцию (скажем, ампутацию ноги). Стрессом будет и состояние, которое испытывает человек, услышавший резкую критику в свой адрес или отвергнутый близкими людьми.

Да, физиологическая реакция на все эти неприятные воздействия будет примерно одинаковой: учащенный пульс, растерянность, увеличение содержания гидрокортизона в крови… И казалось бы, случаи разные, но процесс один – стресс. И вроде бы термина этого достаточно: никакие уточнения не требуются. Но это заключение, как выясняется, неверно.

В 1965 году в Стокгольме в Каролингском институте был проведен межфакультетский симпозиум. На нем выступил, в частности, профессор факультета психологии Калифорнийского университета (США) Рихард Лазарус. Суть его выступления была очень значимой. Он предложил делить стресс на две категории: на стресс физиологический и стресс психологический.

Смысл этой новации в общем-то очевиден. Давайте сравним человека и белую мышь. И человек, и мышь относятся к разряду млекопитающих, родственники, так сказать, по физиологическому устройству. Однако если мышь повинуется инстинктам, то человек уже руководствуется своим разумом. Поэтому, рассуждая о стрессе, ставить знак равенства между мышью и человеком неправомерно.

Собственно, об этом и говорил Лазарус на симпозиуме. Он предлагал включить психологические процессы в то, что у людей связано со стрессом. Человек от мыши отличается тем, что он способен оценивать надвигающуюся на него угрозу.

И не только оценить стресс, но и, проанализировав обстановку, привести в действие защитные механизмы. Таким образом, характер стрессовой реакции оказывается крепко связанным с психологической структурой личности.

Лазарус говорил:

«Басня Эзопа о трех маленьких поросятах хорошо иллюстрирует это положение: когда волк дунул, то соломенный и деревянный домики были разрушены. Не так обстояло дело с кирпичным домиком, который был нечувствителен к такому воздействию…»

И вот результат: у белых мышей реакции на стресс практически однотипны. Здесь мы наблюдаем стресс физиологический, он обычно вызывает высокостереотипизированные реакции посредством нервных и гормональных механизмов.

Совсем иное при психологическом стрессе у людей. Такой стресс НЕ ВСЕГДА приводит к ожидаемым реакциям: он НЕПРЕДСКАЗУЕМ. Реакция на психологическую угрозу может выражаться в различных вещах: страхе, гневе, депрессии, ухудшении показателей деятельности, моторных нарушениях…

Лазарус пояснял свою мысль таким конкретным примером.

Когда психиатр входит в палату, в которой содержится целый ряд больных с тяжелыми ожогами, у него быстро складывается мнение, что хотя степени ожогов у больных являются почти одинаковыми, переживания, перенесенные ими при получении ожога, весьма различны у каждого из пациентов.

Когда психиатр поговорит с ними, он увидит, что каждый из них решает какую-то свою личную проблему, связанную не только с травмой, но и с ее интерпретацией. Эти проблемы часто весьма сильно драматизируются крайней опасностью ситуации для жизни, осложняются болью, неопределенностью, токсичностью, бездействием, анальгезией и тому подобным.

Лазарус так итожил свои мысли:

Во-первых, никак нельзя путать физиологический и психологический стресс. Анализ физиологического стресса не ведет к пониманию стресса психологического.

Во-вторых, фундаментальное значение в психологическом стрессе имеет оценка, во время которой человек производит анализ значения стимула (стрессора), решая вопрос о его возможном вреде. Если мы изменим эту оценку, то мы изменим и интенсивность или же тип нашей стрессовой реакции.