– Я буду стрелять, – сказал он. – Тебе не нужны ноги, чтобы думать, говорить или вспоминать.

Свидетелей нет.

Когда все остальное не помогает, начинай говорить.

– Зачем вам это? – спросил я.

– Что?

– Ты знаешь что.

– Национальная безопасность.

– Для нападения или обороны?

– Оборона, естественно. То, что на флешке, может разрушить доверие к нам. И отбросит нас назад на многие годы.

– Ты думаешь?

– Мы знаем.

– Тогда используй собственные интеллектуальные способности.

Он прицелился более тщательно. В мою левую голень.

– Я считаю до трех.

– Тогда удачи тебе, – сказал я. – Сообщи мне, когда завязнешь окончательно.

– Один, – сказал он.

Я услышал, как зазвенели рельсы у меня за спиной. Диковинные металлические звуки мчались по туннелю впереди поезда, за ними следовали волны горячего воздуха и более низкий рев. Одну из стен туннеля уже заливал свет. В течение долгой секунды ничего не происходило, потом появился быстро движущийся поезд, который выскочил из-за поворота. Он слегка раскачивался, входя на станцию; сработали тормоза, послышался глухой скрежет, поезд замедлил ход и остановился рядом с нами – сияющая нержавеющая сталь, яркий свет, шипение, скрежет и стоны.

Маршрут R, направляющийся на окраину.

Кажется, в нем было пятнадцать вагонов, и в каждом по несколько пассажиров.

Свидетели.

Я оглянулся на старшего агента. Его «глок» исчез под курткой.

Мы находились на северном конце платформы. В поездах маршрута R используются старые вагоны. В каждом по четыре пары дверей. Передний вагон остановился прямо напротив нас. Я оказался напротив первой пары дверей. Парни из Министерства национальной безопасности стояли перед третьей и четвертой.

Двери по всей длине поезда открылись одновременно.

В дальнем конце платформы два человека вышли, сразу направились к выходу и скрылись из вида.

Двери оставались открытыми.

Я повернулся лицом к поезду.

Парни из Министерства национальной безопасности тоже повернулись к поезду.

Я сделал шаг вперед.

И они сделали шаг вперед.

Я остановился.

Они остановились.

Выбор: я мог войти в первые двери, тогда они войдут в третьи и четвертые. И окажутся в том же вагоне. Мы будем ездить вместе всю ночь напролет. Или я мог провести с ними на платформе еще не менее двадцати минут.

Двери оставались открытыми.

Я сделал еще шаг вперед.

Они сделали шаг вперед.

Я вошел в вагон.

Они вошли в вагон.

После короткой паузы я вышел на платформу.

Они последовали за мной.

Все мы застыли в неподвижности.

Двери передо мной начали закрываться. Как занавес в последней сцене спектакля. Резиновая окантовка сомкнулась.

Я почувствовал, как воздух пропитывается электричеством. Вольты и амперы. Массовое потребление. Двигатели загудели и заработали. Пятьсот тонн стали пришли в движение.

Поезд R составлен из старых вагонов, у которых есть подножки и дождевые желоба. Я наклонился вперед, вцепился пальцами в желоб, поставил правую ногу на подножку, следом за ней левую и прижался всем телом к стали и стеклу. Теперь я обнимал вагон, словно морская звезда. Автомат врезался мне в грудь, но я изо всех сил сжал пальцы и напряг ноги. Поезд поехал, и на меня налетел порыв ветра. Жесткий край туннеля приближался. Я затаил дыхание, раздвинул руки и ноги пошире, повернул голову и почувствовал щекой холодное стекло. Поезд затянул меня в туннель, причем в запасе осталось всего шесть дюймов. Я посмотрел назад, мимо своего напряженного локтя, и увидел старшего агента, все еще стоявшего на платформе. Одну руку он запустил в волосы, другой поднимал «глок» – однако выстрелить так и не решился.

Это была кошмарная поездка. Невероятная скорость, воющий мрак, оглушительный шум, невидимые препятствия, летящие прямо на меня, угроза предельного физического насилия. Весь поезд раскачивался и подпрыгивал, дергался и норовил уйти в сторону. Каждый следующий стык грозил покончить со мной. Я всеми восемью пальцами намертво вцепился в дождевой желоб, большими упирался вверх, отчаянно напрягал ноги. Ветер рвал одежду. Дверные панели шатались и дрожали. Моя голова стучала по ним, как отбойный молоток.

Так я проехал девять кварталов. Наконец мы добрались до Двадцать третьей улицы, и поезд резко затормозил. Меня бросило вперед на левую руку, и правая нога едва не потеряла опору. И все же я удержался, а еще через мгновение поезд на скорости тридцать миль в час влетел на ослепительно ярко освещенную станцию. Платформа проносилась мимо. Я висел на переднем вагоне, как магнит. Поезд остановился на северном конце станции, я изогнулся, и двери передо мной открылись. Я вошел внутрь и упал на ближайшее сиденье.

Девять кварталов. Может быть, минута. Вполне достаточно, чтобы до конца жизни избавить меня от желания ездить в метро.

В вагоне сидело три пассажира. Ни один из них даже не посмотрел в мою сторону. Двери закрылись. Поезд поехал дальше.

Я вышел на Геральд-сквер на пересечении Тридцать четвертой улицы, Бродвея и Шестой авеню. Было без десяти четыре утра, и я все еще не выбился из расписания. Я находился в двадцати кварталах и примерно четырьмя минутами севернее того места, где сел на поезд на Юнион-сквер. Слишком далеко и быстро, чтобы Министерство национальной безопасности успело организовать сопротивление. Я поднялся на поверхность и зашагал с востока на запад мимо впечатляющего фасада «Мейсис»[54], свернул на юг по Седьмой авеню и дошел до входа в отель, выбранный Лилей Хос.

Ночной портье сидел на прежнем месте. Я не стал расстегивать молнию на куртке, решил, что в этом нет необходимости. Подойдя вплотную к стойке, я наклонился вперед и врезал ему в ухо. Он упал со стула. Я перескочил через стойку, схватил его за горло и поставил на ноги.

– Номера комнат.

Он назвал пять номеров, не обязательно соседних, расположенных на восьмом этаже, и отдельно номер, в котором спали женщины. Мужчины поселились в других четырех. Всего их было тринадцать человек, на восемь кроватей. Пять коротких соломок.

Или пятеро часовых.

Я вытащил из кармана рулон черной клейкой ленты и использовал четыре ярда, чтобы связать руки и ноги портье. Полтора бакса в любом магазине хозяйственных товаров, но столь же необходимый предмет стандартной экипировки спецназа, как винтовки по тысяче долларов, рации, работающие через спутник, и навигационные системы. Последние шесть дюймов я потратил, чтобы заклеить ему рот. Я забрал его универсальный ключ. Просто сорвал со связки. Затем положил портье на полу за стойкой, чтобы его не было видно, и направился к грузовому лифту. Войдя внутрь, нажал кнопку последнего этажа – одиннадцатого. Двери закрылись, и лифт поехал наверх.