я решил свои насущные проблемы, то смог прилечь и хорошенько подумать. Тагон знает о Кромене, знает, что я не простой дикарь и знаком с силами магистров. Он совсем не обратил внимание на Грогара, но сразу же вцепился в меня. Это напомнило мне Ниру, которая точно так же что-то почувствовала. В свою очередь Грогар при встрече ничего особенного не заметил. Во всяком случае мне он не сказал об этом. Значит, Тагон очень силен либо обладает неким особенным чутьем, как Нира. Но почему он тогда не почуял Грогара? Тем более, что мы были вместе, я называл его отцом, а Тагон точно знал, что мы не родственники. Значит, он решил, что Грогар настоящий дикарь и просто помогает мне, как доброму «магу». Ну да, наверное, потому он упомянул это слово, когда рассказывал об ушедших кроменцах во главе с Тонаром, помогающих дикарям. Да уж, далеко они забрались. Получается, что Тагон знает, кто я, но купил меня, посулил Крокулу высокую награду, но для чего? Чтобы издеваться надо мной? Тогда почему не начал прямо сегодня, а все пытал своими вопросами и рассказами? Стоит ли мне бежать отсюда или же подождать, пока раскроются настоящие намерения серокожего. Последняя мысль вдруг озарила меня странным чувством. У моего лба будто вспыхнул холодный огонек, по голове к позвоночнику пробежал легкий холодок, и все тело наполнилось дрожью. Вместе с ней в теле начало распространяться тепло в тот момент, когда я думал о том, что стоит остаться, и бежал холодок, когда я думал о побеге. Это было очень странно, но я все-таки решил остаться, потому что тепло лучше, чем холод. Быть может, это проделки Грогара, который знает о моих мыслях и так пытается уберечь меня от беды. Пусть будет так. Я останусь, наберусь сил, а потом поговорю с Тагоном более открыто.

Остаток вечера я провел в хин. Сначала нужно было узнать, как расположился Грогар. Вопреки нашим ожиданиям спроса на него, как на могучего бойца не нашлось. Всем было плевать, а Крокул так радовался милости Тагона, что готов был отдать Грогара и остальных просто так, без всяких торгов и обменов. Его купил страшный и жестокий ковар, который постоянно избивал своих слуг и рабов. Грогару доставалось больше всех, потому что он новичок. Его постоянно били всякими палками и плетками. Ему не было больно, но приходилось все время изображать муки и позволять ранам и крови появляться на теле, пусть и не в таком количестве, в каком они бы появлялись на теле обычного человека. Ни о какой арене в его случае речи не шло.

Я пытался наблюдать за Тагоном, но он весь вечер пролежал в своей гигантской завуалированной постели без единого телодвижения. Возможно, он тоже где-то путешествовал. Потом я сделал несколько кругов над городом, но ничего нового не нашел. Я уже достаточно изучил все, что нужно. Летать здесь уже не интересно и не приятно. Вскоре мне надоело бесполезное блуждание в хин, я вернулся в себя и мирно уснул.

Глава 16

Утром меня разбудил один из охранников, заковал в наручники и без разговоров повел к центру развлечений города. О моих нуждах никто не спрашивал, но на гостеприимство я уже совсем не рассчитывал, так что «фемовский» завтрак растаял вместе с туманом последних сновидений. Было около девяти утра. Слуги коваров уже сновали по своим делам, а на арене слышался шум толпы. Сегодня был как раз тот день, когда сражения идут с утра до самого вечера. Такое бывает один-два раза в месяц. Охранник Тагона передал меня помощнику распорядителя боев и еще странную деревяшку с царапинами — это такая записка от ковара. Тот быстро ознакомился и кивнул, принимая меня и отпуская охранника восвояси. Помощник был одет в кожаные штаны и куртку, на голове его был старый потертый кожаный шлем, похожий на коричневую тыкву, а в качестве оружия при нем был старый железный меч. Он взял меня за цепь от наручников и повел по изогнутому дугой коридору в стенах арены. Всюду висели факелы, потому что здесь было очень темно. Мы дошли до небольшой двери, мой сопровождающий отворил ее, снял с меня цепи и толкнул внутрь. Я кубарем полетел в полуподвальное помещение с деревянными полами и такими же лавками вдоль стен. Везде была засохшая старая кровь, а на уровне головы висели три небольшие масляные горелки. Они были защищены металлическим абажуром, а в стене чуть выше чернели отверстия для вентиляции и отвода дыма. В комнате уже сидели два трясущихся от страха человека. Помощник хотел было уйти и запереть дверь, но вдруг что-то заворчал и бросил в комнату свой старый, ржавый гладий — похоже, позабыл выдать специальное оружие. Я взял его и сел на грубую деревянную лавку, ожидая дальнейших событий и осматривая соседей. Они выглядели очень похоже, были одеты в рваные грязные тряпки и оба недавно были сильно избиты. На их лицах и коже виднелось множество синяков и ран, запекшаяся кровь на губах. Один сжимал небольшой кинжал, а у ног другого лежала деревянная дубина с шипами. Сейчас как раз была передышка между сражениями. Старая деревянная дверь, отделяющая нашу комнату от арены, была весьма ветхой. Через щели я смог рассмотреть лестницу, ведущую вверх, на арену и трибуну, на которой находился начальник состязаний. Наверху убирали тела и всякий мусор, а начальник выяснял, как ему следует оглашать следующее сражение. Через некоторое время он ударил в огромный металлический начищенный до блеска диск. Громкий звон огласил подготовку к новому сражению. Двери моей темницы открылись, и я выскочил на свет. Арена — круглая, обильно посыпанная песком площадь, окруженная невысокими — чуть ниже человеческого роста — шипастыми стенами, за которыми возвышались трибуны, густо укомплектованные людьми. Выходов на арену было несколько, и из других дверей тоже начали появляться будущие бойцы. Мои соседи выходить самостоятельно отказались, так что через минуту их вытолкали с помощью копий служители арены в шлемах-тыквах. Как только все вышли, распорядитель начал объявлять о начале битвы, громко говоря в конусообразную металлическую трубу.

— Свободные люди Смарга! Сейчас перед вами свой первый, и, скорее всего, последний в жизни бой продемонстрируют восемь новичков. Это дикари из самых разных уголков Коварана, от которых хотят избавиться их хозяева. Не все могут быть умными и послушными. И специально для таких глупцов была построена наша замечательная арена! Если они не могут быть полезными самостоятельно,