Наверху остальные узнали, откуда взялось мясо, когда Лючано заглянул в трюм. Он потерял сознание, а когда пришел в себя, пополз прочь от Гегеля, повторяя все молитвы, какие знал. Рафаэль тоже содрогнулся от отвращения и поклялся, что скорее умрет, чем положит в рот такую мерзость, а Мартин поддержал и благословил его в отказе от плоти морской ведьмы как источника пропитания. Родриго лишь улыбнулся их негодованию: его вовсе не удивил новейший грех, в котором, однако, юноша не пожелал принимать участия. Он забрался на мачту, пока остальные выражали свое возмущение, но на почтительном расстоянии от ушей Гроссбартов.

Из всех, кроме восставшего из мертвых Гегеля, Родриго получил вчера самые тяжелые раны. Но кусок голой кости на черепе, пробитая насквозь рука и разодранное зубами ухо по-прежнему беспокоили его меньше, чем болезнь капитана – последнего близкого человека, который остался у него на земле. Сидя на рее рядом с поникшей головой шевалье Жана, он смотрел на море и думал, как ему жить дальше, если Барусс умрет.

День тянулся медленно, отчаяние команды уравновешивалось только непоколебимым оптимизмом Гроссбартов. Понятное дело, что золотоносные пустыни арабов лежат где-то за следующей облачной грядой, и даже ранним вечером братья поглядывали на горизонт, уверенные, что вот-вот появится земля. Суша не появилась, и, хотя ночью поднялся более сильный ветер, матросы так измотались, что вновь попытались заглушить сном голод. То, что Аль-Гассур казался вполне здоровым, не убедило никого, кроме Гроссбартов, попробовать ее мясо.

Братья сытно поели, не прекращая отчаянно спорить, вкусная это еда или нет. Манфриду казалось, что мясо больше похоже на дичь, чем любая морская живность, а Гегелю оно напоминало именно рыбу. Его ненависть к четвероногим зверям ничуть не мешала наслаждаться их зажаренным мясом и органами.

– Странное дело, – проговорил Гегель после еды, – мы теперь, выходит, видели уже трех ведьм и трех чудищ?

– Считаешь неправильно, – рыгнул Манфрид.

– Это как?

– Одно чудище, которое мантилюпа, или как его, ведьма, которая ему служила…

– Это он ей служил, – поправил Гегель.

– Один хрен. Потом ведьмак, который приехал на борове. И в нем сидел демон, так что еще по одному выходит.

– Вот тут ты и сбился, потому что мужик тот был ведьмак, демон – это демон, а боров – третий.

– Третий кто? Нет, закройся. Боров был боров и просто свинья. Свинья, в которую залез демон, когда мы убили ведьмака, – качая головой, объяснил Манфрид тугодумному брату.

– А откуда ты знаешь, что это был не его прислужник или сам Дьявол?

– Не знаю, как и ты не ведаешь, так что в отсутствие иных свидетельств будем считать, что это была обыкновенная свинья, которую одержал демон.

– Кабы это был сам Нечистый, он не впустил бы в себя какого-то сопливого демона, – рассудил Гегель. – Сам бы за нами погнался.

– Это уже разумно, – подивился Манфрид. – Выходит, две ведьмы и два чудища, а с этой бабой, которую мы сейчас съели, все три.

– Три чего?

– Гм-м-м, – протянул Манфрид. – Ведьмы? Да, ведьмы.

– Только у ведьм, как свидетельствует мой обширный опыт учителя в Праге, нет драных рыбьих хвостов вместо ног, – провозгласил Гегель, демонстративно разгладил бороду и задрал свой бесформенный нос.

– Гм-м.

– А вот у чудищ как раз запросто могут быть любые звериные части. Потому они и чудища, в конце концов.

– У ведьм бывают хвостики, – проговорил Манфрид, прожевав очередную порцию мяса. – Правда, не такие большие.

– Не спорю, может, небольшой коровий хвостик или кошачий, скажем, или хоть семь сисек, как у сучки, но такое… – Гегель сдавил пальцами жирное мясо. – Ну уж нет. С другой стороны, чудища не колдуют и не чаруют, насколько мне известно, так что она пойдет за двоих.

– Съесть чудище – не грех, – философски рассудил Манфрид, – а вот съесть ведьму – прегрешенье, потому как они более-менее человеки. Так что пока держимся к югу от пупка, мы в безопасности.

– Святая правда, риторикой не обезображенная. И на вкус ничего себе, если честно.

– Но тут возникает другой любопытный вопрос, – продолжил Манфрид. – Мы согласны, что демон отличается от других чудищ, поскольку, как нам в горах поведал кардинал, ему нужно тело, и лучше – тело ведьмы, чтобы в нем кататься, как мы на этой лодке.

– Потому что, как и мы, он некоторое время сам протянет, а потом провалится вниз, если ему не дать что-то твердое под ноги, – поддержал брата Гегель.

– Пресвятая Дева тебе, похоже, новые мозги подарила, пока ты был мертвый. В любом случае, демоны отличаются от чудищ. И выглядят так, что я ничего похожего не видал.

– Ну да.

– При том, что чудища, которых мы видели, как то – наш обед и мантилюпа, выглядят как люди со звериными частями, – сказал Манфрид.

– Рыба – не зверь, об этом мы уже говорили, – заметил Гегель.

– Хер тебя благослови, Гегель. Ты же отлично понял, что я хотел сказать! Частью – угорь, рыба или змея, а частью – женщина, и частью – зверь, а частью – мужчина все же ближе друг к другу, чем тот демон к человеку или зверю. Или рыбе.

– Ну да.

– Так почему чудище – всегда смесь человека и животного?

– По нашему опыту, и вправду так выходит, – задумался Гегель. – Если, конечно, предположить, что мы едим сейчас чудище, а не ведьму.

– Верно! Никакой треклятой ведьмы я не ел! Только верхняя часть от ведьмы, а мы жуем чистую монстрятину.

– Вроде так. Только я сомневаюсь, что у той твари в горах была ведьминская голова и чудовищно-кошачье тело. Он-то, похоже, был человеком, прежде чем стал чудищем.

– Выходит, возможно, что чудища – просто люди, пусть еретики или ведьмы, которые во что-то превратились, – проговорил Манфрид и прикусил губу, глядя на груду недоеденного мяса.

– Или просто звери, которые частично превратились в людей.

– Это уже слегка натянутое предположение, – возразил Манфрид. – Не верю я, что это рыба, которая вдруг превратилась в женщину.

– Но она же не говорила. Рыбы не говорят.

– Но они и не поют. К тому же, чертова куча монстров, о которых я слыхал, вовсе не были похожи ни на мужчин, ни на женщин. Просто чудища.

– Например? – не сдавался Гегель.

– Например, драконы, единороги и все прочие.

– Только мы их не видели. Может, это все выдумки.

– Необязательно, – сказал Манфрид.

– Да, но если только слышал про что, оно от этого правдой не стало. Я знаю, что Дева Мария взаправду существует, потому что Ее видел, и знаю, что демоны взаправду существуют, потому что одного из них видел, и знаю, что сраные рыбоведьмы взаправду…